Голд болезненно склонился, едва удержав себя от падения на Белль одной подрагивающей лапой, сжимая в другой половину своего сердца. Он едва видел сквозь пелену, застлавшую его глаза, но даже это видение было прекрасным. Каждый дракон знал эту легенду, но лишь немногие были способны разделить свое сердце с другим человеком.
— Румпель… — всхлипнула она, видя его мучения.
— Не стоит, — выдавил он сквозь плотно сжатые зубы, ненавидя себя за ее доверчивый наивный взгляд — Белль, я люблю тебя и… и прости.
На мгновение она нахмурилась, а затем режущая боль пронзила ее грудь. Она кричала от боли, не имея сил отстраниться от его разрывающего плоть когтя, захлебываясь слезами, умоляя остановиться.
Он плакал вместе с ней, ненавидя себя за это и моля своих богов, чтобы она пережила эту пытку. Значительно углубившись в ее плоть, он пробормотал слова любви и втиснул часть своего сердца в рану, туда, где ее собственное сердце делало последние удары.
Появилось свечение, и они оба закричали от боли. Его сердце медленно обволакивало ее, наделяя силой и жаром. У него плыло перед глазами, когда Голд отдал свою часть, он тут же почувствовал эту пустоту и слабость. Его лапа подкосилась, и он едва успел отклониться в бок, чтобы не упасть на нее сверху. Голд с трудом открыл глаз, видя, как она извивается, пытаясь избавиться от жгучей боли.
— Пожалуйста… не сопротивляйся…
Белль прерывисто вдохнула и замерла. Ее дыхание остановилось, как и биение сердца. Нет. Этого не могло произойти, она должна была принять сердце, ее тело должно было справиться с этим. Она сильная, она сможет… отчаяние и страх пронзили его разум, но бессилие и боль погрузили во мрак.
***
Мягкое прикосновение вернуло его из мира снов и кошмаров. Нахмурившись, он подернул бровью и услышал тихий смех. Тут же воспоминания нахлынули на него и его глаза испуганно распахнулись, чтобы увидеть перед собой улыбающуюся, счастливую, а главное здоровую Белль.
— Вау, — улыбнулась она, коснувшись его щеки. — А я все думала, какого цвета у тебя будут глаза.
— О… о чем ты? — непонимающе спросил он, даже не пытаясь скрыть глупую улыбку счастья на своем лице. Белль прикусила губу и указала глазами на его тело, прошептав: «Драконьи».
Румпель последовал за ее взглядом и смущающе пискнул, натягивая на себя одеяло. Он был обнажен, а кожа переливалась золотом в лучах солнца, как и его хвост и крылья!
— Никогда такого не было, — пробормотал он, оправившись, удивленно изучая собственное крыло.
— Мне нравится, — произнесла Белль, придвинувшись к нему ближе. — Как ты себя чувствуешь?
Румпель облегченно засмеялся.
— Это я должен тебя спрашивать, — мягко произнес он, осторожно касаясь рукой разреза на окровавленной сорочке, облегченно вздыхая, не найдя на коже следов шрама.
— Слишком горячо, — смущенно произнесла она. — Даже жарко.
— Ты привыкнешь к этому, — он ласково коснулся ее щеки. — Теперь ты, как и я.
— Сомневаюсь, — с улыбкой произнесла она, мягко коснувшись его губ в поцелуе.
— О чем ты? — Румпель настороженно взглянул на нее, обыскивая ее тело взглядом в поиске доказательств.
— В чем твоя особенность?
— Ах, — он понимающе усмехнулся. — Я делаю из соломы золото. Неужели ты уже знаешь свою? — она радостно кивнула. — Как долго я спал? — смущенно пробормотал мужчина, и подозрительно взглянув на нее, подтянул ближе одеяло.
— Не долго. Недостаточно долго, — она рассмеялась, услышав звук возмущения. — Ты прав, я уже знаю. Это… это что-то, что словно было со мной все эти годы. Я… я могу показать.
— Я бы посоветовал тебе не тратить сил, но если ты хочешь, я с радостью посмотрю на это, — он улыбнулся, удивленно ответив на ее поцелуй. Блаженно закрывая глаза, пробуя ее мягкие губы на вкус, расслабляясь под ласковыми прикосновениями рук. Не успел он насладиться, как Белль разорвала поцелуй, поднимаясь и садясь у его ног.
— Ты мне доверяешь?
— Всем сердцем, — ответил он, тут же напрягшись, когда она коснулась искалеченной лодыжки. Он вскрикнул от неожиданной маленькой вспышки боли и ошарашенно уставился на свою ногу.
— Прости! Это больно? Я не думала, что оно…
— Ты… ты излечила меня? — он осторожно словно ожидая больше боли задвигал лодыжкой, но ни боли, ни следов шрамов не осталось. — О… О!
— В чем дело? — Белль испуганно осматривала ногу в поиске чего-то. Тут же пискнув, когда его хвост неожиданно толкнул ее к нему в объятия.
— О, ты прекрасна. Эти чешуйки и глаза… — его руки нагло забрались к ней под сорочку, обнимая за спину и прижимая ближе к себе. Не способный сопротивляться собственным инстинктам, он заурчал, потираясь подбородком о ее макушку, игнорируя смех и попытки выбраться.
— О чем ты говоришь? — она смирилась со своей участью, неожиданно для себя отмечая то, что ей приятно получать именно такое внимание от него. Ох уж эти инстинкты.
— Твои глаза сияют небесной синевой, а кожа переливается от серебряного до голубого. Белл, ты прекрасна, — завороженно прошептал он, медленно подталкивая сорочку к верху.
Приподнявшись, Белль одарила его многозначительным взглядом.
— С этой ночи, ты моя жена. Мое сердце принадлежит тебе навечно, — он наклонился, чтобы поцеловать, но на полпути замер. — Да? — еще не скоро он сможет поверить в собственное счастье.
— Да, да, да, да, — с улыбкой произнесла Белль, покрывая его лицо поцелуями.
— Постой, — вспомнив кое-что, он отстранился. — Я хотел тебе сказать кое-что, хочу, чтобы ты знала. Я тот, кто убил Кору.
— Я знаю. Догадалась.
— И… — он неуверенно взглянул на нее, словно ожидал приговора. Он предал свой род, и она знала об этом.
— И это не имеет значения, в моих глазах ты тот, кто спас всех остальных. Ты тот, кого я люблю, кто стал моим мужем и будешь отцом моих детей.
— Детей? Т-ты хочешь от меня детей? — заикаясь, взволновано спросил он, цепляясь за нее в собственных объятиях, как за спасительную соломинку.
— Конечно, глупый. Я люблю тебя и хочу от тебя много детей, — с улыбкой произнесла она, наклоняясь и нежно целуя в приоткрытые от удивления губы. Освобождая от сомнений и страхов. Поддаваясь его ласковым рукам и позволяя стянуть с себя сорочку. Их поцелуи становились жарче и отчаяннее, хвост беспокойно двигался, а когтистая рука медленно скользила по пояснице ниже.
— Белль! О, Мерлин милостивый, — воскликнул Гастон, запнувшись у входа.
— Какого черта, — зарычал Румпель, тут же укрывая Белль от глаз мужчины своими крыльями, прижимая ближе к своему телу.
— Румпельштильцхен! Ты это он! Ты дракон, — удивленно произнес мужчина, уставившись на хохочущую Белль, пытавшуюся скрыть лицо от него в изгибе шеи Румпеля.
— Да, да, — проворчал тот. — А теперь оставь нас.
— Что с Белль? — собравшись с мыслями, произнес он.
— Жива, здорова, хохочет, — Румпель покосился на ее макушку, услышав еще один всплеск хихиканья. — И мне жена.
— О… О! — Гастон неловко переступил с ноги на ноги, тут же покраснев. — Простите, я не хотел мешать, просто беспокоился.
— Теперь ты знаешь, — теряя терпение, проворчал Румпель, кивая головой на выход. — Иди к своей волчице, я уверен, она ждет тебя.
— Волчице? — Гастон нахмурился.
— О, глупый мужчина, — неприлично застонал он, почувствовав непослушные руки Белль на своей талии. — Спроси, что я имел в виду у Руби, думаю ей есть, что тебе рассказать, — он мстительно улыбнулся.
— Хорошо… — он отстранился и уже на пороге, его застигли последние слова дракона.
— Не беспокой нас несколько дней.
Гастон выскочил из дома с красными ушами, успев лишь услышать возмущенный крик Белль, и ее хихиканье.
— О, ты злой-презлой человек, — произнесла она, когда Румпель раскрыл свои крылья.
— Я джентльмен, который сдерживает обещания, — зарычал он, покрывая поцелуями ее шею.
— Что насчет Руби? — выдохнула она, млея от его ласки.
— О, все потом, — проворчал он, прикусив ее у основания шеи. — Я немного занят…
КОНЕЦ