Князь выдержал паузу. Обычная практика для правителя. Если бы Хаджар сейчас начал извиняться или как-то увиливать — он бы взял на себя бремя вернуть этот долг. Если бы начал как-то бахвалиться, то нанес бы оскорбление Князю и тот спокойно вызвал бы его на дуэль.
А учитывая, что их сделка с Хельмером неким образом включила Хаджара в сферу «ответственности» Князя, то ничем хорошим бы это не закончилось.
Радовало то, что данное «включение», судя по всему, было не самым полным. Потому как ощутить резкую неприязнь, испытываемую Князем по отношению к смертному гостю не составляло труда.
Так что Хаджар выбрал единственно верную тактику.
Он промолчал.
Князь улыбнулся одними только глазами. Хищно и плотоядно, но в то же время как-то… спокойно и монументально. Будто он видел таких, как Хаджар, десятки, если не сотни тысяч, и все они канули в бездну, а он все так же восседает на своем престоле.
— Отец хорошо научил тебя, маленький принц, — произнес Князь. — в ту ночь мои воины не смогли забрать жизни твоих родителей напрямую, но… выходит, что в конечном счете, все вышло так, как нужно. Тетя погибла. Дядя обезумел, а трон пал.
Глаза Хаджара расширились одновременно от дикой ярости, переполнявшей все его естество и от невероятного удивления.
— «Стой!» — отчаянный крик шепотом просвистел в его голове. — «Он заманивает тебя в ловушку. Играет, как кот с добычей. Князь не имеет никакого отношения к твоей семье, Хаджар. Это просто несчастный случай, не более того. Не верь ему.»
Сердце Хаджара билось все быстрее.
Он помнил то, как погибла мать Неро. Что в тот день из-за ошибки богов, пишущих проклятую Книгу Тысячи, армия Лидуса вместо кочевников обнаружила себя в окружении орд демонов.
Князь же, наблюдая за душевными метаниями Хаджара, продолжал хищно улыбаться.
— Все думаешь, плоть и кровь, обманываю ли я тебя или нет, да? Что же, отчасти мои слова лживы, отчасти они истинны. Как и все в этом мире имеет оба начала и оба конца внутри своего короткого пути.
Хаджару стоило огромных усилий, чтобы отпустить рукоять Синего Клинка. Он знал, что если обнажит меч, то умрет здесь и сейчас, но не обнажить его было куда худшей участью.
Не попытаться воздать за гибель всей семьи… В этом не было чести.
Как говорил его отец — мужчина может быть убит, но не может быть унижен бесчестием.
— Я не знал, что вы, достопочтенный Князь, философ.
— Все мы философы, плоть и кровь, — демон подул на ногти-когти и протянул их своему странному зверьку. Тот принялся их увлеченно грызть. — когда ты ступаешь не по земле, а по осколкам разбитых старостью звезд, то взираешь лишь в вечность, находя её единственной своей спутницей на этом пути.
— И поэт, — добавил Хаджар.
— До меня доходили слухи о том, — Князь бросил быстрый взгляд в сторону Хельмера, по подо бородку которого стекала струйка крови. — что и тебе не чуждо искусство музыки и стихов, плоть и кровь.
Как не трудно догадаться — «плотью и кровью» здесь величали каждого, созданного не из первозданных энергий. Не стоит забывать, что фейри, духи, демоны и боги, по сути, сделаны из одного и того же материала. Просто за тысячи эпох, в кузне собственных чаяний, они изменились столь разительно.
Хаджар машинально дотронулся до пространственного кольца, внутри которого покоился его старенький Ронг’Жа. Как давно уже его пальцы не касались струн?
— Вы правы, достопочтенный Князь, — кивнул Хаджар. — И все же, для меня звезды все еще указатели вечности, а не её слуги, так что…
Хаджар снова замолчал.
Князь же снова рассмеялся. Вулкан вновь плевался огнем и молниями.
— Ты слышал, раб, — Князь обратился к колено преклонному Хельмеру. — плоть и кровь торопит меня. Торопит. Меня. Хах! Такого веселого дня я не помню за последние сто эпох! С того самого момента, как один отчаявшийся поэт спустился сюда в поисках своей жены, которую взял для себя один из моих герцогов. Ты помнишь как его звали, раб?
— Прошу меня простить, мой повелитель, — еще глубже склонился Хельмер. — сей раб презренный не имеет чес…
Князь отмахнулся и Хельмер проглотил оставшуюся часть фразы. На этот раз он сдержал кашель, но было видно, что этот простой, секундный жест дорого ему стоил.
— Что же, плоть и кровь, в дань твоей храбрости ну или отчаянной глупости, я перейду к делу, но прежде! — Князь вздернул указательный палец, увенчанный когтем, внутри которого мистерий меча ощущалось больше, чем Хаджар постиг за всю свою жизнь. — Раз уж мы заговорили о философах и поэтах, я расскажу тебе историю.