Хаджар промолчал. Он провел в больнице большую часть своей жизни. Он видел людей, когда их душа выворачивалась на изнанку.
Более того.
Он видел только таких людей.
И еще врачей.
Они часто пили.
В отличии от ребят на пропускной, их контрольный пункт не закрывался на ночь…
– Я уже не помню, когда стала надеяться, что зазвонит именно телефон, а не будильник, – если когда она выходила из автобуса, то её сложно было назвать иначе, чем девушка, то теперь рядом с Борисом сидела женщина. Уставшая. Одинокая. Но еще не сломленная. – Вместо дней рождений, вместо праздников, вместо отпусков. Все время – лишь…
Она потрясла пакетом из супермаркета. Там лежали какие-то фрукты, творожки, немного сока.
– Люблю автобусы, – улыбнулась она, снова доставая сигарету, но так и не прося прикурить. Просто крутила её в пальцах. – там люди…
Он не спрашивал, что с её отцом. Не спрашивал про семью.
Зачем.
По её лицу и так все было понятно.
– Четырнадцать лет умирает она, а прикованной к койке себя чувствую я, – она грустно улыбнулась. В пальцах раскрошился табак из порванной сигареты. – Сука я, да?
Борис затянулся и протянул половину скуренной папироски. Она благодарно кивнула и затянулась. Так, словно делала это в последний раз в жизни.
А потом заплакала. Навзрыд.
Он сидел рядом. Плечом к плечу. Это все, чем мог помочь другой человек. Ты никогда не сможешь взять на себя горе разбитой души. Только попробовать заполнить разрывы своим теплом.
– Ей осталась всего неделя, – прошептала она. – Мама… мамочка…
Она снова заплакала.
Остановился третий автобус. Люди, выходя, резко отводили взгляды в сторону. Прятали их где-то в шнурках на своих ботинках, или в кронах деревьев шепчущего леса, окружившего больницу.
Они не хотели принимать на себя чужое горе.
Своего хватало.
Она проплакала минут десять, после чего достала косметичку, вытерла размазанный макияж и очень умело и быстро накрасилась снова.
– Как я выгляжу? – спросила она с улыбкой.
И пустыми глазами.
Почти стеклянными.
Как у мертвеца.
Борис показал оттопыренный большой палец.
– Вы пойдете? – она кивнула в сторону очереди к пропускному.
– Еще посижу, – ответил Борис, посмотрев на циферблат наручных. – скоро подъедет.
– Кто?
– Кафе на колесах. Там продается тройной латте и шаверма. Простоит до самого обеда. Врачи там иногда берут себе вкусную, но вредную пищу. Всегда хотел попробовать. По рассказам – самая вкусная шаверма в городе.
– А потом утверждают, что мы не бережем здоровье. Лицемеры.
– Именно, – снова кивнул Борис и покосился на урну, полную бычков.
Лицемеры…
– Я пойду, – будто с надеждой произнесла она и постояла еще пару секунд, после чего развернулась и зашагала к пропускной.
Борис посмотрел ей в след.
Даже сейчас его подсознание все еще пыталось кого-то спасти. Интересно, если бы он пошел за ней, то в этом сне чтобы случилось? Они бы оказались на ужине? В одной постели?
Так или иначе, через неделю её мать умрет.
А в тот же вечер с крыши больницы прыгнет уставшая, разбитая женщина тридцати лет… и где-то в полете, где-то между пятым этажом и землей, Борис увидит покой в её пустых, стеклянных глазах.
Глава 1481
Пламя погребального костра поднималось все выше и выше. Оно отражалось в почти пустых, едва ли не остекленевших глазах Лэтэи. Иция стояла рядом. Плечом к плечу.
Абрахам выдыхал облачка дыма. Они принимали разные формы, после чего растворялись в ночном небе.
Смертные даже не помнили, почему они сжигали, а не хоронили своих мертвых… И все же его родичи вымерли, а люди распространились по всем тем землям, что никогда не принадлежали им, а теперь…
— Король?
— А? – словно очнулся Абрахам. После чего почувствовал что-то влажное на щеке. Он вытер тыльной стороной ладони. Кровавые разводы на коже. — Старые раны заныли, друг мой.
Гай промолчал.
– Тройной латте и шаверму в обычном лаваше? – переспросил одновременно и водитель, и продавец, и повар безымянного кафе на колесах.
– Ага, – кивнул Борис и положил на прилавок смятую купюру. — сдачи не надо.
— А может в сырном попробуете?
– Нет, спасибо.
– Ну ладно, — пожал плечами довольно колоритный представитель жителей южных гор.
Причем учитывая полное отсутствие акценты, эти самые горы южанин видел только на картинках. Ну может в детстве ездил летом к родственникам. Не более того.