Горенед ткнул пальцем в грудь Хаджару.
— А я пока, пожалуй, отправлюсь обратно, — он достал из-за пазухи маленький кожаный мешочек. — А ты, пока есть время, пообщайся с ним. Глядишь, может и получишь ответы на свои вопросы.
Затем фанатик опрокинул содержимое мешочка себе над головой — простой пепел, разве что странного, зеленоватого оттенка. Когда же тот опустился облаком на пол, то Горенеда уже не было. И снова магия и вновь интриги.
В другой ситуации Хаджар бы не стал прислушиваться к словам фанатика, полагая, что он либо пытается запудрить мозги, либо, чего еще хуже, говорит правду, но… Хаджар снова огляделся. Сил даже на то, чтобы поменять положение и перестать ощущать, как кусок стены мнет лопатку — у него не было. А бой наверху вряд ли закончится так быстро, как того хотели бы ученики секты.
Так что выбора особого у него не оставалось.
Задышав ровнее и закрыв глаза, Хаджар начал мысленно представлять, как спускается все ниже и ниже. Сквозь собственное сознание, сквозь память, сквозь эмоции и мысли. Он спускался до тех пор, пока не обнаружил себя стоящим посреди бескрайнего изумрудного моря колышущейся травы.
От горизонта до горизонта все, что выделялось на фоне качающейся в такт порывам ветра траве — небольшой холм. На нем росло дерево, где свил свое гнездо Кецаль и стоял камень, к которому прислонилась закутанная в балахон фигура. Из под лоскутов её плаща, больше похожего на дым, торчали тяжелые цепи. Из-под капюшона плыли белые волосы.
— У тебя много вопросов, мой ученик.
Как и в случае с фанатиками — спорить было все равно бесполезно. Так что Хаджар подошел ближе и смерил взглядом сидящую фигуру. Старый, иссушенный временем и собственными мыслями, бесплотный дух. Дух, который даже спустя столько эпох внушает всему миру смертный ужас. И самое забавное — здесь, в оплоте души Хаджара, находился лишь его осколок.
— Почему ты сказал, что касание камня уничтожит нас?
Балахон слегка дернулся. Неужели он смог удивить того, кто старше Древних. Неужели Черный Генерал полагал, что “ученик” спросит про Грань? На самом деле Хаджару было плевать как и почему Орден Ворона мог пользоваться этой силой. Куда больше Хаджара интересовала причина, по которой Черный Генерал полагал, что он не сможет объединить осколки своей души и вместо этого будет уничтожен.
— Ты стал мудрее, Хаджар. Это радует.
Хаджар промолчал. Он не мог позволить разговору уйти в другое русло.
— Но ты все еще не видишь сути. Я не могу ответить не твой вопрос, ученик, потому что любой мой ответ приведет к тому, что ты не сможешь выдержать его веса. Но однажды, можешь быть уверен, ты, даже если не будешь того желать, узнаешь правду. Мое тебе слово.
Не так часто Черный Генерал давал свое слово. Но даже без этого Хаджар прекрасно знал, что ложь, обман и интриги являлись чем-то, что узник его души считал ниже своего достоинства.
— Это была глупая идея, — вздохнул Хаджар и уже развернулся чтобы уйти. Не потому, что ему требовалось совершать здесь какие-либо движения, просто так ментально было проще направить свое сознание или подсознание — в нужную сторону.
Но перед тем, как оставить море травы, он услышал.
— Как ты думаешь, ученик, что ты видишь вокруг.
Генерал огляделся. Он уже давно хорошо знал, что именно видит.
— Иллюзию, — ответил Хаджар. — Которую сам же и создал.
— Иллюзию, — повторил осколок Врага. — И чем же тогда отличается то, что находится там, от того, что ты видишь здесь?