– Миледи, – на Лидусском поздоровался Хаджар.
Девушка слегка скривилась, и улыбка слетела с её лица.
– Ваш язык больше похож на собачье рычание. Как вы вообще общаетесь на нем? Духи пустыни и великие звезды, боюсь даже представить ваши песни.
– Ничуть не хуже ваших, – пожал плечами Хаджар.
Ильмена фыркнула.
– Больше чем бардов, мне жаль ваших женщин. Любовные разговоры на таком грубом языке должны звучать настоящей пыткой.
Хаджар даже не взглядом, а развитым за годы войны чутьем уловил недобрые взгляды, бросаемые в его сторону Шакхом. Не то чтобы Хаджар был самовлюбленным мудаком, но, видимо, ему порой передавалось вечно игривое настроение Азреи.
Внаглую обхватив Ильмену за талию, он придвинул её к себе, второй рукой прикрывая перевязь с кинжалами.
– Я не знаю, за что ты хочешь отомстить мальчишке, – прошептал он ей на ухо, что стороны выглядело весьма интимно и горячо. – но лучше оставь меня в покое.
Подтверждая догадку догара, по его щеке поползла бархатная, теплая ладошка. Ильмена прильнула к нему так, будто бы следующим мгновением их тела должны были слиться воедино.
– Только не говори, Северянин, что тебе неприятно.
Ладонь Ильмены поползла дальше, пока не зарылась в тюрбан.
Губы Хаджара сложились в кровожадную усмешку. В следующий момент девушка вскрикнула и отшатнулась. По её пальцам побежала алая струйка, а из тюрбана Хаджара послышалось довольное, победное рычание.
Азрея терпеть не могла, когда её трогали люди. Исключения она делала только по просьбе своего двуногого спутника.
– Ильмена! – выкрикнул Шакх.
Он не был так же быстр, как и девушка, но достаточно, чтобы в случае настоящей схватки вызвать у Хаджара интерес. Он оказался рядом быстрее, чем многие смогли различить его первый шаг.
Солнечными лучами засветились кинжалы. Короткий уперся Хаджару в пах, в то время как длинный оказался приставлен к горлу.
– Вспоминай имена предков, Северянин, – прорычал Шакх, чьи глаза буквально почернели от злости. – Ильмена, ты в порядке?
Хаджар стоял спокойно. Не шевеля ни единым мускулом, он наблюдал за происходящем. Почему-то это вызвало легкую тоску в его сердце и толику ностальгии. Глупо было отрицать, что в тени Шакха он пытался найти очертания своего брата. Но чем ярче светило солнце, тем отчетливее Хаджар понимал, что ищет эти очертания не только в тени этого паренька, а за каждым углом и каждым поворотом.
Иногда ему даже казалось, что брат звал его. В шепоте ветра он слышал:
- “Сумасшедший оборванец…” и добрый смех.
Увы, это были лишь миражи прошлого, зовущего его обратно. Точно такие же, что порой приносили ему шепот Нээн. Ведьмы, которую Хаджар не смог полюбить. А она, в свою очередь, не смогла остаться человеком и выбрала судьбу зверя.
– Мне не нужна твоя защита, мальчишка, – едва не сплюнула Ильмена, наглядно демонстрируя горячий нрав женщин песка. – Проклятье.
Она сдернула с пояса платок и обмотал им место укуса Азреи. Хаджар знал, что это не поможет. Кровь не остановиться в течении ближайшего часа. И не важно какими техниками тела владела воительница и какие снадобья использовала. Укусы Азреи никогда не заживали в течении первого часа – такая вот странная особенность.
– Грязный варвар! – Шакх дернул кинжалом, стремясь поцарапать мужское естество противника.
Такого унижения Хаджар стерпеть не мог. Он сделал лишь один шаг назад. Незаметный и легкий. Будто бы плывущее по водной глади белое перо, он проскользил в сторону. В Лидусе такой техники хватало, чтобы уйти от удара большинства практикующий.
Шакх оказался быстрее каждого из них.
Его кинжал размазался в воздухе стальной пеленой, а Хаджар ощутил касание холодной стали. Многострадальный правый бок, куда сотни раз приходились удары противников, вновь ожгло вспышкой острой боли. Но в данный момент Хаджара волновало вовсе не это.
С пояса легко соскользнул простой кожанный кошелек, чье тесемки так не кстати перерезал клинок Шакха.
Меч оказался в руках Хаджара быстрее, чем его сознание успело сообщить телу, что-то совершает жуткую глупость. Шакх, недавно победно смотрящий на оцарапанного Северянина, вдруг почувствовал, как сердце пропустило удар.
Ему показалось, что на долю секунды мир сузился. Истончился. Уменьшился. И все, что было вокруг – исчезло, оставив после себя лишь два ясных, голубых глаза и пляшущего в них дракона.
От Северянина повеяло нечеловеческой, звериной яростью. Как если бы Шакх по незнанию убил бы звереныша Песчаного Тигра и встретился лицом к лицу с безутешной матерью. В такой схватке исход может быть только один – кто-то должен умереть.