Как же силен был Враг тогда, миллиарды лет назад, если даже сейчас, после своей смерти, не то что тень, а миллиардная часть от мельчайшей крупицы его силы способна влиять на чужую душу.
— Почему ты не убьешь меня? — спросил Травес.
— Ты и так мертв.
— Ты понял, о чем я.
Птица вытащила клюв из-под крыла и посмотрела на собеседника.
— Ты уже достаточно окреп, чтобы избавиться от меня, — продолжил Травес, — и тогда Хаджару не придется выполнять свою часть нашей сделки. А ты сможешь напрямую влиять на него. Ковать то, что собирался выковать из мальчика.
— Мальчика, — повторила птица. — Неужели ты проникся к нему симпатией, свирепый Хозяин Неба?
Последние слова черный дух в облике неизвестного пернатого произнес с явной усмешкой.
— А ты нет? Он ведь кровь от крови твоей. Плоть от плоти.
— Плоть от плоти, — засмеялась птица. — По всему этому миру ходят тысячи таких же, как и он. Тех, в ком льется моя кровь и в ком спит мой дух.
— Но только в нем он проснулся.
— Пока — только в нем. Но даже сейчас, будучи мертвым, ты чувствуешь, как начинают дуть ветра перемен. Открывается Город Магов, Магистрат Седьмого совершает все больше ошибок, смертные воюют все чаще, звери переселяются с места на место… Даже твоих, змей, жалких сил должно хватать, чтобы почувствовать, что все это связано.
Травес ничего не ответил. Он действительно чувствовал, что что-то происходило во внешнем мире. Вряд ли среди живых кто-то, кроме великих бессмертных, мог тоже заметить эти веяния. Так что в близости к Врагу и состоянии не жизни и не смерти находились и свои плюсы.
— А что до этого комка плоти, — было ясно, что птица имеет в виду Хаджара, — как ты недавно выразился — ребенку нельзя давать настоящего оружия. Пусть он играет с тобой в своей песочнице. Вы стоите друг друга, жалкие ничтожества.
— Он умрет, пытаясь отдать мне долг.
— Значит, слишком слаб! — Птица лишь слегка повысила голос, а по небу засверкали черные молнии. — А если выполнит — станет сильнее. Может, в таком случае я обращу на него свое внимание.
Травес наблюдал за тем, как пару раз сверкнувшие молнии тут же исчезли.
— Тогда зачем ты так старательно сдерживаешь себя, Враг? Давай же, прими свой истинный облик, разорви оковы границы души и выйди в реальный мир.
Красные глаза-бусинки вновь сверкнули.
— Не подначивай, червь. Стоит мне это сделать, и от твоего драгоценного куска плоти не останется и воспоминания.
— Так же, как и от тебя, Враг, — голос Травеса вновь стал походить на рычание, — и, возможно, Хаджар сочтет за честь умереть, заперев тебя еще на несколько миллиардов лет.
— Я проснусь в других.
— Пока ты бодрствуешь здесь, остальные твои потомки не смогут пробудить твою тень. К тому же именно этому роду ты подарил свой меч.
— У остальных тоже есть дары.
— Но не меч! — Травес вновь поднялся. Его волосы качались, то и дело принимая очертания чешуи. — Так что не делай вид, что тебе безразлична его судьба. Ты зависишь от него так же сильно, как он от моего сердца! И я повторю еще раз, Враг, и на этот раз — в последний. Убирайся! И не появляйся здесь!
Птица расправила крылья и закаркала, но все же сделала первый взмах, затем второй, а потом и вовсе скрылась где-то за облаками, вновь становясь похожей на далекую черную точку.
Травес уже собирался погрузиться в медитацию, из которой мог наблюдать за жизнью Хаджара (о небольших отрывках он соврал ученику, но то была благая ложь), как ветер донес до него:
— Твой час уже близок, змей.
И раскатистый смех. Горячий, словно недавно побывавшая в бою сталь.
Травес вновь посмотрел на небо. Тучи оборачивались облаками, исчезала серость, возвращая лазурь. Ветер стал прежним легким бризом. Видят Высокие Небеса, с каждым визитом в это место, с каждым новым шагом по пути развития Хаджар лишь приближался к смерти.
— Он никогда не будет твои рабом, Враг.
Птица ничего не ответила, и Травес наконец погрузился в медитацию.
Глава 379
Хаджар открыл глаза. На душе было как-то неожиданно погано. Прежде после посещения учителя он не ощущал подобных последствий. А сейчас возникало впечатление, будто его левая рука за время “сна” весьма успешно дралась с правой. Причем делали они это внутри своего “хозяина”.
Покачав головой, Хаджар скинул наваждение и посмотрел на небо. По звездам он определил свое приблизительное местоположение, а уже по нему, сделав нехитрые расчеты, понял, что спал он…
— Три дня здорового, крепкого сна, — прошептал Салиф, помогая Хаджару сесть, — лучшее, на мой взгляд, лекарство.
Ну да. Три дня. Не восемь…. Эх, как же порой не хватало нейросети!