Эти вопросы уже давно терзали его душу.
Граф приподнял свой “бокал” (простую, грязную, деревянную чашу) и отсалютовал окну.
Он видел, как по крыше к таверне бежит закованный в “золотую” броню воин. В его руках то и дело сверкала черная, изогнутая сабля.
Глупый, по мнению уставшего графа, маскарад.
Отодвинулись ставни, и в комнате стало чрезвычайно тесно. Она не была рассчитана на двух людей.
— Здравствуйте, мой принц, — слегка склонил голову Васлиа.
Незнакомец снял с головы шлем.
— Как вы меня узнали? — спросил Хаджар.
Глава 87
Хаджар, не найдя второго стула в этом крохотном помещении, сел на край стола. В легкой броне, стилизованной под “золотой” корпус, сделать это было несложно.
— Вы очень похожи на своего отца, — улыбнулся Васлиа.
Он выглядел как человек, готовый к своей участи. Спокойный, слегка задумчивый. Совсем не тот хищный стервятник, каким его запомнил Хаджар. Тогда, во время переворота, он руководил корпусом дворцовых стражей.
Именно он стоял за спиной Примуса, когда тот убивал мать Хаджара. Тогда он не выглядел как старик, а скорее, как мужчина в самом расцвете сил. Наверное, таким он и был.
Сейчас же это был умирающий человек. Нет, не от болезней, а от веса собственных дум. Если хотите — кармы.
— Глупости. — Хаджар отказался от протянутого вина.
Он не был похож ни на отца, ни на мать. Жизнь в облике уродца и сердце Травеса позаботились об этом. В его внешности не было ни единого намека на схожесть с королевской родословной.
— Я бы и не подумал вас травить. — И Васлиа залпом осушил предложенный “бокал”. — Нет, внешне — конечно нет. Но что-то в вас есть, что было и в Хавере. И что, увы, отсутствует в нашем нынешнем короле.
— Которому вы помогли занять престол.
Хаджар крепче сжал рукоять сабли. Видят боги, больше всего на свете в данный момент он хотел взмахнуть клинком и снять с плеч голову предателя.
— У меня не было выбора, — пожал плечами граф.
Он был спокоен и без всякого страха смотрел на своего палача. Граф знал, что ему уже не уйти живым. А потому не видел никакого смысла беспокоиться. Он просто пил дрянное вино и думал о семье.
Его наказанием за предательство станет вовсе не смерть, а то, что он так и не увидит, как выросли его дети. Помнили ли они его вообще? Или забыли, как о портящем репутацию семьи пятне.
— Выбор есть всегда.
Васлиа лишь в очередной раз улыбнулся. Эта улыбка была одновременно снисходительной и уставшей.
— Молодые, — произнес он, — в ваших глазах мир так прост…
— Вы просто ищете себе оправдания, граф.
— Оправдания… интересно, а какие оправдания себе искал ваш отец, когда у него не было выбора?
Хаджар дернулся. Что-то такое он уже слышал от знахарки в деревне Долины Ручьев. Она говорила, что Хавер не был святым, и у Примуса имелись все основания для мятежа. Вот только сколько бы Хаджар ни пытался нарыть информации по этому делу — так ничего и не обнаружил.
Никто и ничего не знал.
— Что вы имеете в виду? — спросил он.
Васлиа лишь смотрел за окно. Он вглядывался в бесконечный космос, и звезды отражались в его взгляде. Вряд ли граф все еще оставался в своем уме.
— О чем ты говоришь, старик?! — Хаджар схватил графа за плечи.
Упал на пол деревянный стакан. Пролилось красное, пахучее вино. Дешевое и невкусное — единственное развлечение Васлиа в течение последних десяти лет. Он нему привык, и порой ему казалось, что в нем он ощущает вкус губ его жены и запах волос дочерей.
— У него была моя семья, — бормотал он, а в глазах не было ни единого проблеска разума. Лишь отражение ночных светил. — Примус грозился отдать их солдатам на развлечение… Я ничего не мог поделать… ничего.
— О моем отце! Что ты говорил о моем отце?
Внезапно во взгляде промелькнул отблеск разума.
— Я рад, что вы выжили, мой принц, — произнес он.
Возможно, Хаджар был слишком занят собственными мыслями, может — вмешалась сама судьба. Но он совсем не заметил, как и когда граф успел взять в руки кинжал.
Сверкнуло лезвие. Выстрелил поток горячей крови.
— Проклятье! — выругался Хаджар.
Он отпустил графа. Тот, выронив окровавленный кинжал, потихоньку съезжал по спинке стула. На его шее алела красная полоса, из которой толчками била темная кровь.
Васлиа дернулся в последний раз и замер уже навсегда. Он ушел так, как сам счел нужным. Он не хотел, чтобы кто-то другой оборвал его и без того жалкое существование. В последний раз перед смертью он хотел сделать что-то достойное. Пусть это “достойное” и означало оборвать собственную жизнь.