– То есть в принципе ничего не изменится, – усмехнулся Баламут.
– Ну да, – ответил "трешка". – Октябрьская революция все равно будет, правда в Америке...
– Послушай, "трешка", я так понял, ты нам предлагаешь поучаствовать в творении новой Вселенной? – спросил я, отчаявшись представить себе Жириновского, сенатора от штата Алабама, клеймящего по телевидению евреев, бессовестно завладевших Нью-Йорком.
– А почему бы и нет?
– В принципе можно попробовать... – пожал Бельмондо плечами.
Выражение лица у него было скептическим.
– Я чувствую, вы мне не доверяете... – почувствовала "трешка" отношение Бориса. – И это плохо...
– Да нет, доверяем, но парочка чудес превратила бы это доверие в дружбу и преданность... – сказал я первое, что пришло в голову.
– Будут вам чудеса... А теперь оставьте меня, мне надо поработать.
– И что же мне угрожает? – спросил Трахтенн у Мыслителя, роняя ресницы.
– Трудно ответить... – задумался Мыслитель, и вон Сер понял, что дело серьезно – впервые в его практике бортовой компьютер не ответил сразу.
Подумав 73,13 эха Мыслитель, заговорил:
– Ты, конечно, удивился, обнаружив в овалоиде ксенотов...
– Конечно.
– Этот интересный факт помог мне понять многое. И, в конечном счете, привел к обнаружению неизвестной ранее краеугольной сущности мироздания... Сущности, которая проявляется в триединстве пространства и времени, с жизнью... В общих чертах я постиг эту сущность всего 1135 эхов назад и пока не вполне готов...
– Короче, Склифосовский! – неожиданно для себя сказал Трахтенн. Эти слова были абракадаброй для любого мариянина, и он от изумления густо пожелтел.
– Да, да, конечно, – ответил Мыслитель бесстрастно. – Понимаете, любое живое мыслящее существо переходя из породившей его пространственно-временной системы в чуждую, вернее, в другую, постепенно меняет свой облик... То есть превращается в живое мыслящее существо, свойственное для нового окружения... Мы не знали об этом ввиду того, что по воле своих руководителей Марианская цивилизация отгородилась железным занавесом от своих соседей, гуманоидов Тройной Кракодобры и конической галактики 1453-89/438/11111...
– Чушь какая-то, – поморщил кручмы Трахтенн. – Ты хочешь сказать, что маринянин, попав в окрестности Кракодобры, станет ромбогубым баронетом, а в окрестности Синии – человеком?
– Да, это так.
– А если в пространственно-временной системе существует два типа гуманоидов?
– Исходя из особенностей выявленной мною краеугольной сущности это невозможно. Одна система – один гуманоид. Это фундаментальный закон мироздания. На блинарии может вырасти только блин...
– И, по-твоему, если на блинарию привить зеленую кракодобру, то она немедленно превратится в блин?
– Как ни странно, это так. И эти три ксенота, обнаруженные вами в овалоиде, вовсе не ксеноты... Они превратились в ксенотов, попав в нашу систему. И мне сдается, что такие превращения совершаются весьма просто, по крайней мере, в физиологическом плане. Я уже подготовил методику наблюдений вашего, Трахтенн вон Сер Вила, предстоящего превращения в человека.
– А почему они погибли? Я имею в виду тех троих из овалоида?
– А если бы вы, Трахтенн, превратились в ромбогубого баронета, много было бы у вас шансов выжить, не помешавшись?
Трахтенн представил себе ромбогубого баронета и содрогнулся. Мыслитель, довольный его состоянием, начал пространно рассказывать о разработанной им методике наблюдений, но Трахтенн его не слушал, он думал. Он был не глуп и сообразил, что жизнь его действительно в опасности...
9. Зеленые звезды. – "Трешка" контролирует. – Нам предлагают преисподнюю.
В столовой нас ждал накрытый к обеду стол. Повар, видимо, решил похвалиться своим искусством, и преуспел в этом – мы закончили с едой только через полтора часа. "Трешка" все еще работала, и Вероника предложила прогуляться на свежем воздухе. Это предложение поразило нас своей оригинальностью, и мы немедленно его приняли.
Стоял теплый летний вечер, близились сумерки. Ходить по горам после молочных поросят, плова и бешбармака никто не захотел и мы, усевшись на ближайшем пригорке, принялись любоваться малиновой зарей, быстро темнеющими облаками, горами, готовящимися ко сну... Когда стемнело, я разжег небольшой костерок, и еще с час другой мы сидели вокруг него, кто что вспоминая. Закончились наши реминисценции тем, что София, с улыбкой вспоминавшая о первой встрече с Баламутом ("бананы чистил, кофе с пенкой готовил"), подняла глаза к небу и вдруг замолчала. Мы вскинули головы и увидели на небосводе едва проступившие неяркие звездочки. Они были... зелеными.
Представьте чувства, охватившие нас... Восторг, испуг, ночная свежесть, мрачная красота спящих гор, неясность будущего – все смешалось.
– Это "Трешка... – пролепетала Вероника.
– Сегодня звезды в зеленый, завтра нас в черно-белую полоску... – проговорил Бельмондо, ища в карманах сигареты.
Баламут протянул ему пачку "Честера".
– Начнет чудить – останется без питания, то есть без электричества. Пойдемте к ней.
"Трешка" бесстрастно сказала, что к перекрашиванию звезд она не имеет никакого отношения. И что мы двоечники – звезды никак не могут окрасится одновременно, ибо свет от них идет к Земле от нескольких до многих тысяч лет. Сообщив это, она задумалась и, в конце концов, предположила, что цвет звезд поменялся в связи с изменениями свойств слоя элементарных частиц, выброшенных из Сердца дьявола.
– Это слой повел себя как зеленый фильтр, – сказала она чуть высокомерно. – И потому зелеными должны быть не только звезды, но и...
– Луна и Солнце? – догадался я. – Значит, сейчас на Земле паника?
– Да нет. Слой стал зеленым только над Кырк-Шайтаном...
– Это как-то связано с переходом?
– Да...
– А ты, как, разобралась в своем синапсе?
– Да, но надо еще поработать.
– Слушай, а если с тобой что-нибудь случится? Перегоришь, например? Или Баламут с перепоя выключит?
– Тогда Вселенная через пару недель разлетится в пух и прах вместе с Баламутом.
Голос "трешки" посуровел.
– Да не выключу я тебя! – смущенно заулыбался Николай. – Что, я дурак, что ли?
– Ты нам чудеса обещала... – поспешил я переменить тему разговора.
– Будут вам чудеса. Я уже придумала! Ад! Я вас отправлю в АД! Служащими, конечно. Там вы сможете мучить своих кровников, так долго, как вашим душам будет угодно. И вернетесь, когда захотите. Каково? Не слышу аплодисментов, переходящих в овацию.
Я похлопал Трешке. Она, довольная, продолжила:
– Больше всего люди боятся бояться. А мы с вами сделаем так, что каждый преступник, каждая сволочь будет всю жизнь бояться. Мы проведем рекламную компанию, проведем в Аду презентацию, и люди поверят в него, и он войдет в их жизнь. Боязнь неминуемой расплаты, не какой-то предполагаемой, а действительно неминуемой, вылечит общество, нескоро, но вылечит и вылечит естественным путем. Каждый человек, совершивший грех, получит почтовое уведомление о характере посмертного наказания. "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД! Господин Крутопрухов А.Г., сим уведомляем Вас, что за убийство г-жи Баламутовой Софии Васильевны, в девичестве Благоволиной, и отрока Баламутова Александра Николаевича Вашей ДУШЕ назначено 999 лет гигиены огненной, с последующей стерилизацией в жестком гамма-излучении. Ждем Вас с нетерпением!".
– А Крутопрухова ты придумала? – спросил Баламут, насупившись.
– Нет. Это тот мерзкий тип, который с твоей семьей разобрался. Зовут его Анатолий Григорьевич Крутопрухов, 1963 года рождения. Женат он на Клушкиной Валентине Николаевне 1972 года рождения, имеет двоих детей – Бориса 1990 года рождения и Светлану 1992 года рождения. Сейчас его после разборки собирают в реанимации Склифа. Ночью его "случайно" отключат от искусственной почки. Я предлагаю сделать его первым клиентом нашего Ада.