– Уходи! Снова скрип стула. Так скрипят края сломанной человеческой кости, когда их трут друг о друга. Она-то это знает. Помнит. Крадущиеся шаги в коридоре. От кухни до комнаты ровно восемнадцать шагов.
– Оставь меня в покое! Уходи! Маринка вдруг с безнадежной обреченностью поняла: если он сразу не пройдет к двери и не уберется вон, ей придется его убить. Иначе просто не получится. Она не может снова впустить его в свою жизнь. Что угодно, но только не это. Если он не уйдет… Если он хотя бы заглянет в комнату… Шаги все ближе и ближе…
– Я прошу тебя, уходи! – помимо желания в ее голосе прорезались умоляющие нотки. – Оставь меня в покое! Он уже был за дверью. Тень его легла на порог. Еще шаг и… Маринка растерянно опустила нож. Миша стоял, засунув руки в карманы пальто, и пристально смотрел на нее.
– Это ты? – спросила Маринка растерянно. – А где?..
– Кто? – холодно поинтересовался он. – Кого ты ждала?
– Я… никого… – Маринка перевела взгляд на истлевшую окончательно сигарету, на открытую пачку «Примы». – А чьи это сигареты?
– Хороший вопрос. Я тоже хотел бы знать, чьи это сигареты? Кто здесь был? – Он улыбнулся жестко и безжизненно. – Я вообще хотел бы понять наконец, что происходит в моем доме? И чем скорее, тем лучше.
– Ты имеешь в виду эти сигареты?
– Да, черт возьми! Их тоже! Но не только.
– А… что еще?
– А ты, конечно, не догадываешься? – саркастически спросил он.
– Нет.
– Брось нож. – Вид у Миши был жуткий. Напряженный, страшный. Маринка послушно разжала пальцы, и нож с глухим стуком упал на ковер. Миша быстро подошел к ней, наклонился, поднял нож с пола. Посмотрел на отливающее ртутным серебром лезвие, затем взглянул на Маринку. – Зачем тебе понадобилось вооружаться?
– Я подумала, если придется защищаться…
– От кого? – вдруг заорал он. – От кого защищаться? Здесь стальная дверь, три сейфовых замка! Их невозможно открыть, не имея ключей! От кого здесь, – Миша обвел рукой вокруг себя, – защищаться, скажи мне? Маринка смотрела на него со страхом. Ее трясло. Она вдруг разглядела в нем знакомые черты. Черты детства. «Снимай это!!! Немедленно снимай!!!»
– Я только… – прошептала она.
– Что ты «только»? У тебя «крышу сорвало»! Ты это понимаешь или нет? Защищаться! А может, нож тебе понадобился вовсе не затем, чтобы защищаться? Маринка отступила, смятение на ее лице сменилось откровенной паникой.
– Я не понимаю…
– Ах, ты не понимаешь? Ты не понимаешь? Так я тебе сейчас объясню! – Миша схватил ее за запястье, сжал так, что кисть мгновенно онемела. Даже пальцы перестали шевелиться. – Пошли, я сейчас все тебе объясню! – Он потащил Маринку за собой в коридор, мимо ванной и туалета, к кухне. – Смотри! Вот что я имею в виду! – Миша ткнул пальцем, но Маринка и сама уже увидела. Все вокруг – стены, пол, мебель – в зловещих бурых потеках. По кухне разбросаны изрезанные куски мяса. Кровавые дорожки, словно неведомые змеи, сползали по белым деревянным панелям вниз, до пластиковых плинтусов, собираясь кое-где в небольшие лужицы. А на противоположной стене – Маринка сразу уперлась в нее взглядом – плясала небрежная корявая цифра:
4.
– Теперь понимаешь? – продолжал орать Миша, тыча ножом в сторону стены. – Вот об этом я говорю! Об этой дерьмовой цифре и об этом дерьмовом мясе! Посмотри, – он ткнул нож едва ли не Маринке в лицо, – лезвие в крови по самую рукоять! Этим ножом резали мясо! То самое мясо, мать его, которое валяется сейчас во всех углах! Маринка медленно повернула голову и посмотрела на его перекошенное яростью лицо.
– Он хочет свести меня с ума, – тихо сказала она. Настолько тихо, что не расслышала даже сама себя. Зато Миша расслышал очень хорошо.
– Он? Кто это он? Опять всемогущий Боря? Перестань морочить мне голову! Никакого Бори не существует!
– Прекрати на меня кричать, – вдруг четко и очень спокойно произнесла Маринка, глядя в пол.
– Что? – Миша даже задохнулся от возмущения. – Это ты мне говоришь?
– Тебе, – ответила ровно она. – Не смей повышать на меня голос.
– Вот это да! – праведному возмущению Миши не было предела. – Вот это я понимаю! Нормально! Я возвращаюсь домой и что же вижу? Моя квартира залита кровью от пола до потолка, в пепельнице догорает чей-то окурок, но вместо «извини» мне говорят «не ори»! Не произнося ни слова, Маринка повернулась и пошла в спальню. Достав чистое белье, она переоделась, натянула джинсы и джемпер, вытащила из-под кровати объемистый баул и начала собираться. Абсолютно молча Маринка извлекала из недр шкафа свои вещи и запихивала в сумку.