– Не все. Только отправные и ключевые точки. Построить же всю цепочку, с определенной долей вероятности, разумеется, не так уж сложно, – улыбнулся не без удовольствия Чигаев. – Скажем, неудачный брак встречается практически в ста случаях из ста. Психопат пытается обрести собственность, игрушку для удовлетворения своих патологических наклонностей. Вещь, с которой можно делать все, что вздумается. Проститутки в качестве жертв – тоже довольно стандартный ход. И, надо заметить, последовательный. Вспомните хотя бы Чикатило. Он так же выбирал в качестве жертв девушек и женщин, готовых пойти на половой контакт. Не всегда, конечно, но ведь у Чикатило и патология имела иную форму. Он был старше и воспитывался в иной среде.
– А рисковость? Жестокость? Бизнес? – поинтересовался Волин.
– Поиски порождают нехватку средств. Но убийца не работал, иначе его слишком частое отсутствие заметили бы и рано или поздно сопоставили бы с датами убийств. Но он не берет у жертв даже денег. Если бы оставлял только ценные вещи, это можно было бы объяснить осторожностью, но деньги… И посмотрите на убитых девушек. Во всяком случае, Ладожская и третья… Галло вряд ли приняли бы ухаживания рядового инженера. Посмотрите, как он совершил третье убийство. Налицо явный вызов, риск на грани фола и в то же время точный расчет. У него острый аналитический ум.
– Может быть, в таком случае, вы знаете, почему он выбрал именно этих девушек? Ведь контральто – не так уж и мало.
– Конечно, – согласился Чигаев. – Я полагаю, что убийца «собирает» нужный образ. Понимаете? Один признак обязателен у всех – голос. Но помимо голоса каждая из убитых девушек обладает еще каким-то внешним признаком личности-доминанта. У одной – ноги, у второй – грудь. У третьей – руки, цвет волос, форма лица и так далее. Хотя это – не более чем предположение.
– А места убийств? – спросил Саша. – По какому признаку он выбирает место? Чигаев повернулся к оперативнику, посмотрел на него, пожал плечами:
– Юноша, я все-таки психиатр, а не волшебник, ясновидящий или господь бог. На ваш вопрос могу ответить лишь одно: не имею понятия. Но подумаю, подумаю. – Психиатр снова взглянул на Волина: – И кстати, могу сказать вам с достаточной долей уверенности: он не остановится даже после того, как расправится с лже-доминантом. Убийство уже стало его вторым «я». Это засасывает хуже наркотика. Правда, маньяк изменит «почерк». Он найдет иную систему отбора жертв. Будет убивать уже не ради мести, а ради чистого психического допинга. Кстати, вполне возможно, что он и раньше менял «почерк». Не для того, чтобы запутать следствие, а пытаясь получить наибольшее моральное удовлетворение от процесса казни.
– М-да, хорошая перспективка. Значит, нам придется начинать все заново, – пробормотал Волин.
– Не обязательно вам. Между циклами убийств должно пройти какое-то время, прежде чем этот человек осознает, что необходимость убийства сохранилась и продолжает развиваться в нем. Но до этого он будет испытывать определенный психологический комфорт.
– И каков может быть этот отрезок времени?
– Месяц, полгода, год, два, три. Сколько угодно. Все будет зависеть от внешних факторов.
– Понятно. «Седьмая жертва» сказала мне, что убийц двое.
– Сомневаюсь, – покачал головой Чигаев. – Это практически невозможно. Два человека с абсолютно одинаковым психическим отклонением, да еще и выполняющие одну задачу… Нет. Она что-то путает.
– Я тоже так думаю. – Волин вздохнул. – Звонившая девушка назвала мне имя убийцы – Боря. Оно даже совпадает с именем одного из подозреваемых – Бориса Газеева. Но описанный вами человек не имеет с ним ничего общего. А брат Бори Газеева – Михаил – вовсе не самый младший ребенок в семье. – Телефонная трубка глухо стукнулась о стол. Волин посмотрел на побледневшего вдруг Сашу. На лице оперативника застыло мертвое выражение осознания смерти. – Да что с тобой сегодня, Саша? Оперативник медленно поднялся:
– Боря? Вы сказали, его зовут Боря? Волин пожал плечами:
– Во всяком случае, так утверждает звонившая мне девушка. А что? Саша опрометью бросился к выходу. Чигаев, проследив за ним взглядом, спросил озадаченно:
– Что это с ним?
Сегодня предстояло много работать. Все уже почти закончилось, и от одной этой мысли Боря чувствовал небывалый подъем. Он ни на секунду не усомнился в том, что дело завершится именно так, как запланировано. И все же старался соблюдать максимальную осторожность. Как и напутствовал сожитель. Самое смешное, что в какой бы момент ни закончилась эта история, финал не менялся ни на йоту. В любом варианте Боря добивался своего. Однако ему хотелось довести этот элегантный, чертовски красивый и изящный план до самого конца. Не от необходимости, а просто ради удовольствия. Ему нравилось убивать шлюх. От чужой смерти Боря получал наслаждение не только моральное, но и физическое. Чувство, близкое к оргазму, только гораздо насыщеннее, острее и сильнее. Эту серую «копейку» он присмотрел давно, еще когда выбирал девиц. Машина была идеальной. Есть «колымаги» и «развалюхи», «рыдваны» и «тачки». Эта умудрялась сочетать в себе все насмешки и презрение, вложенное в смачные жаргонные словечки. Она выглядела настолько похабно, что на нее было больно смотреть. Хотелось отвернуться, если уж нельзя пристрелить ее сразу и окончательно. По воскресеньям машина всегда стояла в углу зачуханного грязноватого двора, загнанная за солдатскую шеренгу «ракушек», впритык к помойке. Соседи должным образом оценили ее внешний вид и отвели самое подходящее место. Хозяин «копейки» – узколицый, бледный, похожий на ожившую поганку дохляк, очевидно, стыдясь этого уродца цвета «плохо отстиранной белой ночи», все выходные сидел дома. Поэтому-то Боря и не боялся, что машины хватятся. Вскрыть дверцу и запустить движок оказалось плевым делом. Никаких тебе сигнализаций и прочих премудростей. Узколицый хозяин здраво рассудил, что его «шикарный «Кадиллак» никому не нужен и задаром. Боря выехал со двора. Времени у него оставалось впритык. С другой стороны, не придется слишком долго «светиться» у банка. Все должно выглядеть максимально естественно. Омерзительно-серая «копейка» влилась в поток машин. Никому и в голову не придет разглядывать водителя. Перед тем как забраться за руль, Боря натянул старенький потертый плащ и замызганный берет. Вкупе с очками наряд его вызывал примерно те же чувства, что и автомобиль. Сумка лежала на заднем сиденье. Остановившись на светофоре, Боря повернулся и расстегнул «молнию», запустив руку внутрь. Перчатки мешали чувствовать. Вот под руку ему попался свернутый полиэтиленовый лист, тряпка. Наконец он нащупал то, что нужно. Рукоять ножа. Достав «орудие казни», Боря спрятал его под сиденье. Единственное, о чем он жалел, так это о том, что эту суку ему придется убить быстро. А Боря так хотел насладиться ее смертью. Эта Наташа была слишком красива и слишком женственна. Таким везет всю их ср…ю жизнь. К тому же она здорово походила на ту, к которой Боря испытывал настоящую ненависть. Серые «Жигули» двигались к банку «Кредитный».
Саша вылетел из кабинета и побежал по коридору к выходу. Кто-то шел ему навстречу. Оперативник оттолкнул человека, врезался в дверь плечом, распахнув ее настежь. Волин крикнул ему вслед:
– Саша, ты куда? Что случилось? На объяснения времени не было. Саша взглянул на часы. Без двенадцати девять. Скатился по ступенькам во двор. Здесь стояло несколько машин, принадлежащих сотрудникам прокуратуры. Но в них, конечно, нет ключей, а на то, чтобы запустить движок «напрямую», уйдет несколько минут драгоценного времени. Эх, не мог Волин сказать, что убийцу зовут Боря? «Какой-то Боря», – прозвучал у него в голове голос Наташи. «Какой-то Боря». «Какой-то Боря». Водитель дежурного «РАФа» сидел за рулем, почитывая книжку. Дверца машины была открыта, двигатель работал. «Какой-то Боря». Саша подбежал к микроавтобусу. Водитель косо глянул на него, стал опускать книгу, явно намереваясь спросить, что случилось. Оперативник не стал пускаться в объяснения. Просто коротко и резко ударил его в шею. Не слишком сильно, чтобы не убить и не покалечить, но вполне достаточно, чтобы вывести из строя минут на десять. Водитель обмяк, опрокинулся на соседнее сиденье. Саша ухватил его за шиворот, рывком вытащил из салона и уложил на припорошенный сухим снегом асфальт. Сам забрался на водительское место и ударил по газам, одновременно выворачивая «баранку». Микроавтобус, фыркнув, развернулся почти на месте и, повинуясь сидящему за рулем человеку, рванул вперед, рыча захлебывающимся от ярости двигателем. Распахнулась дверь прокуратуры. Волин выбежал на крыльцо. За ним показались Чигаев и Лева. Микроавтобус, истошным ревом оглашая окрестности, уже вырвался из капкана двора и, визжа колодками, свернул на кольцо. Наглый маневр прошел под клаксоновое «браво».