– Тук, тук, тук… – доносилось из прихожей. – Открывайте, пришел большой злой волк. Тук, тук, тук… В трубке запищал длинный гудок. Маринка невольно перешла в спальню – самую дальнюю комнату от входной двери. Еще один гудок. Третий. И вдруг что-то щелкнуло и мужской голос сказал:
– Волин. Маринка облизнула пересохшие губы:
– Это я.
– Кто «я»? – не понял мужчина. – Представьтесь, пожалуйста.
– Марина Рибанэ.
– Кто? В трубке повисло напряженное молчание.
Волин вошел в кабинет, снял пальто. Лева последовал его примеру, стянул куртку, плюхнулся на стул посреди комнаты, зевнул, прикрывая рот рукой, сообщил смущенно:
– Устал я что-то сегодня.
– Ничего удивительного. Весь день на ногах.
– Вы тоже весь день. И ничего, бодро выглядите, – заметил оперативник. «Я еще и ночь не спал», – хотел сказать Волин, но не сказал. Какая разница? Все уже закончилось. По идее им бы сейчас следовало расползтись по домам, принять душ, поужинать и завалиться на боковую. Но… Надо еще подготовить бумаги к передаче. Пусть смежники «дожимают» Газеева, пусть ищут доказательства его вины. У Волина теперь другие дела, не имеющие отношения к маньяку-убийце. Как будто это так легко. Щелкнул переключателем в голове – и сразу занялся другим делом, а предыдущее тебя уже вроде как и не должно волновать. Ты уже выпал из обоймы, исчез для тех, кто пришел за тобой.
– Что теперь делать? – спросил Лева. – Надо что-то думать.
– Относительно чего думать, Лева?
– Ну как… относительно дела. Волин посмотрел на часы. Шесть тридцать с небольшим хвостиком.
– Лева, для нас ровно через пять с половиной часов никакого дела уже не будет. Дальше начнется превышение служебных полномочий. Административная статья.
– Это-то я знаю, – отмахнулся Лева. – И чем мы станем прикрываться?
– Ничем. Волин принялся раскладывать бумаги по стопкам. Аккуратно, одну к одной. Документы следует содержать в порядке.
– Как это ничем?
– Очень просто, Лева. Сейчас ты пойдешь домой, поешь-поспишь, а завтра с самого утра выйдешь на работу в своем отделении и забудешь всю эту историю, как страшный сон.
– Аркадий Николаевич… – Лева неуверенно улыбнулся, словно не зная, как ему реагировать на слова Волина. – Вы шутите, да?
– Какие уж тут шутки, Лева. Никаких шуток. Я предельно серьезен. Волин достал из несгораемого шкафа дело, откинул крышку папки, принялся подшивать справки, бумаги, документы. Отмечать номера постановлений об экспертизах. Когда имеешь дело с таким парнем, как Газеев-старший, нужно, чтобы все сияло кристальной чистотой. Иначе ушлые адвокаты сожрут тебя вместе с потрохами и не поморщатся.
– И что же, вот так все и бросить? На полпути?
– Почему на полпути-то, Лева? Газеева-старшего мы взяли? Взяли. Можно сказать, с поличным. Доказательства против него имеются. Не самые сильные, конечно, но все лучше, чем вообще никаких. Остальное – дело смежников. Пусть поработают. Лева серьезнел на глазах. Сперва лицо его стало просто скучным, затем хмурым, а вскоре уже напоминало море перед штормом.
– Значит, все, да? – спросил оперативник. – Забросили и забыли?
– Ты же слышал, капитан Пилюгин обязался лично информировать нас о ходе следствия.
– И это все, что вы можете мне сказать? Лева поднялся со стула, сунул руки в карманы джинсов. Сейчас он напоминал не Пушкина, а воробья перед дракой.
– Лева, – напряженно спросил Волин, поднимая взгляд на оперативника, – что ты от меня хочешь? Чтобы я подписал разрешение на дальнейшее проведение следствия нашей группой? Я не могу этого сделать. Подобные вопросы не в моей компетенции. Думаешь, мне хочется бросать все? Не хочется. Ни капельки. Мне сейчас ничуть не легче, чем тебе. Так что ты из меня жилы-то тянешь?
– Вы можете пойти к «Главному» и поговорить с ним, – запальчиво воскликнул Лева. – Это наше дело!
– Лева, данный вопрос мы уже обсуждали. «Главный» даже бровью не поведет! Он, кстати, хотел забрать у нас дело еще сегодня днем! Над ним свое начальство имеется! И приказ о передаче дела уже подписан! Если мы хотя бы пальцем шевельнем в этом направлении после полуночи, с нас головы поснимают! Поэтому успокойся и прекрати зря себя накачивать. Лева набрал полную грудь воздуха, подержал его, выдохнул и, опустившись на стул, сказал:
– Скотство.
– Не стану спорить, – спокойно заметил Волин.
– Как все мерзко.
– Есть маленько. – На столе ожил телефон. Закурлыкал неуместно-игриво. Следователь снял трубку. – Волин.
– Это я, – прорвался сквозь расстояние дрожащий женский голос.
– Кто «я»? Представьтесь, пожалуйста.
– Марина Рибанэ.
– Кто? Сникший Лева поднял голову, внимательно посмотрел на сделавшего страшные глаза Волина и шевельнул бровями: «Кто»? Волин схватил лист, ручку, торопливо написал. Лева подсел поближе, придвинулся ухом к трубке.
– Он здесь.
– Кто?
– Боря.
– Мы взяли его в здании «777», – возразил Волин, чувствуя, как ему становится нехорошо. – «Боря» – Газеев-старший. В данный момент с него снимают показания на Петровке.
– Говорю вам, он только что был здесь! У дверей квартиры! Я видела его.
– Вы видели его лицо?
– Нет, но он подходил к двери квартиры и говорил что-то вроде: «Пришел злой волк…»
– Постойте, Марина, этого не может быть. Мне доподлинно известно, что Боря сейчас сидит в камере предварительного заключения на Петровке и дает показания. Он никак не мог прийти к вам.
– Он здесь! – панически закричала девушка. – И он хочет убить меня!
– Стоп. – Волин показал Леве: «Одевайся». – Успокойтесь. Скажите лучше, он вам звонил сегодня?
– Нет.
– Боря убил сегодня двух девушек. В любом случае, по его плану до вас остается еще одна жертва. Причем, насколько я понял, он должен был позвонить вам и сообщить количество оставшихся жертв.
– Боря не звонил. В голосе девушки начал зарождаться ураган истерики. Мощной, сметающей все эмоциональные барьеры, уносящий с собой разум.
– Так, дайте мне ваш адрес. Наш сотрудник подъедет через полчаса, а пока я позвоню в местное отделение милиции, чтобы прислали наряд осмотреть подъезд. Не волнуйтесь и не впадайте в панику.
– А как я узнаю вашего сотрудника?
– Зовут его Лева. Фамилия – Зоненфельд. Похож на Пушкина. Не ошибетесь.
– Хорошо. Я буду ждать его. Только пусть он приезжает скорее. Мне очень страшно.
– Так быстро, как только сможет. Маринка продиктовала адрес. Волин записал его в ежедневнике, выдрал лист и передал Леве.
– Как доберешься, сразу позвони.
– Хорошо. Волин посмотрел на него, поморщился:
– Ты выглядешь, как рысак-пятилеток перед дерби. – Лева, и правда, разрумянился, воспрял духом. – Вот тебе бланк протокола. Сними с этой Рибанэ показания. Зафиксируй по всем правилам. И жди звонка.
– Думаете, он позвонит?
– Раньше звонил, позвонит и теперь. Я сейчас свяжусь с «Центральной», попрошу их взять на контроль ее телефон. Как только этот тип наберет номер, мы его засечем. А дальше – дело техники.
– Хорошо.
– И поторопись, а то у девушки истерика случится.
– Я пулей! – Лева выбежал за дверь. А Волин набрал номер Пилюгина. Ему не пришлось долго ждать.
– А-а-а, Аркадий Николаевич, – радушно протянул капитан. Для человека, скорбящего о смерти погибшего товарища, у него был подозрительно веселый голос. – У меня для вас уже есть хорошие новости.
– Вы сняли показания с Газеева?
– Разумеется, разумеется, – пыл Пилюгина поутух. – Но… тут ничего утешительного сказать не могу. Ничего утешительного. Газеев утверждает, что не входил в комнату, где сидела «подсадка». И в машине он тоже не был. Рядом стоял, но в салон не садился. Отпечатков его пальцев в комнате нет. В салоне «четверки» отпечатки имеются, но, по словам экспертов, все они далеко не первой свежести. Приехал адвокат Михаила Петровича. Связались с вышестоящим начальством. Короче, поступило непосредственное указание с самого верха: Газеева отпустить под подписку о невыезде.