– Что здесь, парни? Видели кого-нибудь? Дородный сержант выпятил нижнюю губу, пробурчал:
– Часы есть? Тогда на время посмотри. Жильцы как раз с работы возвращаются. Как думаешь, видели мы кого-нибудь или нет? Лева тяжело взглянул на него, спросил:
– Ты один такой умный? Или у вас все отделение в юмористы записалось?
– Один, – хмыкнул сержант с вызовом, забираясь в салон желто-синего «козлика». – Мы поехали.
– Давай, давай, – напутствовал его Лева, входя в подъезд. Он поднялся на нужный этаж, позвонил в квартиру. Через секунду ожил спрятанный в стене динамик:
– Кто? Вопрос прозвучал над самым ухом Левы, очень громко. К тому же голос этой девушки был очень похож на голос убитых Леры и Аллы Ладожской. Оперативник вздрогнул от неожиданности.
– Добрый вечер, – сказал он механически и тут же обругал себя мысленно за неуместное приветствие. – Я из прокуратуры. Меня прислал Аркадий Николаевич Волин.
– Покажите удостоверение.
– Конечно, пожалуйста. Лева продемонстрировал свои «корочки» глазку. Щелкнули замки и дверь открылась. Марина Рибанэ оказалась довольно высокой, стройной и по-спортивному подтянутой. Плечи несколько шире бедер, однако фигуру это не портило. А черная водолазка и черные же обтягивающие джинсы только подчеркивали грациозность девушки. Короткая стрижка, непослушные медно-рыжие вихры торчат в разные стороны, но это даже придавало облику Марины своеобразный шарм. Другое дело, что, на Левин вкус, у нее были несколько крупноватые черты лица, однако умело наложенная косметика сглаживала этот изъян.
– Заходите. – Прежде чем захлопнуть дверь, Маринка выглянула на лестничную площадку. – Вы там никого не заметили?
– Нет, – покачал головой Лева. – Никого. Обувь снимать?
– Не надо. Проходите так. Тут натоптано. Оперативник автоматически отметил, что и сама девушка в кроссовках.
– Боря еще не звонил?
– Нет. А по-вашему, он позвонит?
– Мы на это надеемся. – Лева прошел в комнату, положил на стол папочку, открыл ее и достал чистый бланк протокола. – Свет нельзя сделать поярче?
– Я включу торшер. Вам будет достаточно светло.
– А почему не включить верхний свет? Девушка дернула плечами. Получилось как-то очень беззащитно и жалобно.
– Мне страшно, и… я боюсь, что он увидит свет в окнах.
– Кто? Боря?
– Миша. Боря. Называйте, как вам удобнее. Если вы настаиваете, я включу верхний свет…
– Бог с ним, – махнул рукой Лева. – Торшера вполне хватит.
– Спасибо. – Маринка придвинула торшер поближе, включила. Яркий круг упал на лакированную поверхность стола. – Вы хотели о чем-то спросить меня?
– Да, – Лева достал из кармана ручку, принялся заполнять бланк. – Расскажите все, что с вами произошло. С самого начала и по порядку. Желательно во всех подробностях. Только сначала дайте мне, пожалуйста, телефон. Я должен позвонить в прокуратуру.
Волин расхаживал по кабинету из угла в угол и время от времени посматривал на часы. Минуты текли одна за другой, а новостей все не было. Он успел согласовать с «Центральной» контроль за нужным телефонным номером и заодно попросил навести справки о Газееве-старшем и о Марине Рибанэ. Затем Волин позвонил в отделение милиции на Курском вокзале и поговорил с дежурным. Собственно, его интересовал один-единственный вопрос: «Не пытались ли отделенческие дознаватели проводить допрос Баева в отсутствие представителей следственной группы». Дежурный доходчиво объяснил, что нет, не пытались, но после задержания Баев выглядел подавленным, словно ощущал свою вину. Он оставался в камере для временно задержанных вплоть до приезда представителей следственной группы, и его передали с рук на руки. Вот и все. С каждой минутой напряжение росло. Поэтому, когда резко распахнулась дверь, Волин едва не закричал. Саша вошел в кабинет, остановился посреди комнаты, холодно взглянул на Волина, сообщил:
– Вы сказали, что вам требуется помощь.
– Да, – кивнул тот. – Но как ты меня напугал.
– Может быть.
– Проходи, присаживайся. Саша остался стоять, засунув руки в карманы пальто едва ли не по локоть. На скулах его перекатывались желваки.
– Я знаю, как он выбирает места расположения трупов. – Волин резко вскинул голову. В этот момент с него можно было рисовать картину: «Изумление». – Это звук.
– Звук?
– Да. – Саша взял со стола карандаш, подошел к стене и принялся быстро соединять точки, в которых были обнаружены тела, одной линией. – Он подбирает жертв на слух, по голосу. Но звонит не очередной жертве, а все время одной и той же девушке. Я думал: «Почему?» И наконец понял: в местах обнаружения трупов зашифрована фраза, сказанная либо этой девушкой, либо самим убийцей и адресованная жертве. Хотя, возможно, не фраза, а мелодия. В любом случае, он взял эту фразу или мелодию, разложил ее на какой-то специальной аппаратуре и получил нечто, напоминающее график. Вроде результатов энцефалограммы. Пики и спуски этого графика приходятся на места убийств.
– Не получается.
– Почему?
– Если бы твоя версия была правильной, он расположил бы трупы в следующем порядке: Ладожская – Пашина – Лера – Галло – девушка в машине на Сухаревке.
– Ее звали Наташа, – мрачно сказал Саша. Волин посмотрел на него:
– Извини.
– Это не имеет отношения к работе, – отрубил холодно оперативник. – Теперь что касается жертв. Боря убивает их в том порядке, в каком ему это удобно. Для него не играет роли, когда именно убита конкретная женщина. Важно само заполнение «контрольных точек». Единственная женщина, которую он собирается убить только в нужном порядке, – «седьмая жертва». «Мелодия» – послание для нее. Потому-то Боря и звонит ей, а не, допустим, мне, вам или кому-то еще. Все убийства изначально «работали» на эту девушку, вели к ней и на ней же должны закончиться.
– Интересно, – хмыкнул Волин. – И когда ты до всего этого додумался?
– Сразу после вашего звонка, когда смотрел «Угадай мелодию». Они там, в суперигре, отгадывают мелодии. Каждая мелодия – нота. Эти ноты записаны на нотном стане и загораются по мере того, как их отгадывают. Очень похоже на Борин «график». В этот момент затрезвонил телефон. Волин рванул трубку:
– Волин!
– «Центральная», – сообщил безразличный голос. – Только что на названный вами номер поступил телефонный звонок. Звонили из таксофона у северного выхода станции метро «Речной вокзал». Волин кинул трубку на рычаг и бросился к двери, на ходу скомандовав Саше:
– Это он! – и, уже вылетев в коридор, гаркнул на всю прокуратуру: – Дежурный! Опергруппу на выезд! И поднимай личный состав районных отделений. Работаем по плану «Сеть»!
Маринка успела довести свой рассказ только до половины, когда деликатно-мягко закурлыкал телефон. Девушка побледнела. Лева накрыл рукой ее ладонь, улыбнулся ободряюще:
– Спокойно, спокойно. Снимите трубку. Может быть, это и не он.
– А если он?
– Тогда мои коллеги засекут, откуда звонили, и вышлют опергруппу.
– Хорошо. – Маринка посмотрела на телефон, как на выползшую из-под дивана гадюку, подняла трубку и поднесла к уху. – Алло?
– Три, – услышала она знакомый голос. Маринка побледнела еще больше. Лева выхватил у нее трубку, прижал к уху. В мембрану колотились короткие гудки. Оперативник быстро нажал на рычаг, набрал номер:
– «Центральная»? Вы засекли его? Отлично, – и улыбнулся Маринке. – Они знают, откуда он звонил.
Три машины подлетели к северному выходу метро «Речной вокзал». Оперативники выскочили из салонов и побежали к таксофонам. Несмотря на поздний час, здесь все еще было много народу. Бабульки-торгашки спешили продать залежалый товар, светились окна палаток. Две телефонные будочки приткнулись за безжизненным уже торговым павильончиком, у стены сверкающего вывеской «Универсама». И обе они были пусты. Трубка одного лежала на телефонном аппарате, а рядом примостился крохотный диктофон, усердно выплевывающий динамиком короткие гудки – имитацию сигнала «занято». Оперативники рассыпались по площади, опрашивая бабушек-торговок, останавливая прохожих. Район в срочном порядке оцеплялся милицией. Мобильные патрули прочесывали улицы, останавливая одиноких прохожих для проверки документов. Саша наблюдал за общей суетой, стоя чуть в стороне. Волин остановился рядом.