— Что это они делают?
— Укрытие, — ответил ученик, заслонившись локтем, и тут же побежал назад к своим. Старшие товарищи, разумеется, не обошли его чувствительными знаками внимания.
День был пасмурный, с неба сочился скудный белесый свет. Жакмор продрог, но хотел досмотреть до конца.
Наконец укрытие было готово. Пятеро работников спустились в него по сделанным с одного конца рва ступенькам. Ученики не пытались присоединиться к ним, поскольку заранее знали, чем чревата такая попытка.
Вскоре все пятеро вылезли. Из кучи инструментов вытащили багры и клинья. Ученики колдовали над жаровнями, изо всех сил раздувая угли. По команде бригадира они подняли эти тяжеленные чугунные ящики и понесли их к ближайшим деревьям. Взрослые шли впереди. Смутная тревога нарастала в груди Жакмора. Ему вспомнилось, как распинали на двери распутного жеребца.
Первую жаровню поставили у подножия финиковой пальмы метров десяти высотой. Все пятеро работников вложили в нее свои инструменты. Вторую отнесли к соседнему эвкалипту. Ученики опять стали раздувать огонь в жаровнях, на этот раз с помощью мехов, на которых они подпрыгивали двумя ногами. Между тем бригадир, приникнув ухом к стволу пальмы, внимательно выслушивал что-то в разных местах. Наконец нашел нужную точку и отметил ее красной краской. Самый сноровистый из работников вытащил из жаровни багор, больше похожий на гарпун. Раскаленные добела зазубрины дымились на холодном влажном воздухе. Работник размахнулся и с силой вонзил гарпун в красную отметину. Ученики оттащили жаровню, а другой работник в это время проделал то же самое с эвкалиптом. Вслед за тем все пятеро бегом бросились в укрытие — там, у входа, уже примостились около жаровен ученики.
Лиственный султан пальмы задрожал, сначала чуть заметно, потом все сильнее. Жакмор сжал зубы. Затем раздался вопль, такой жалобный и надсадный, что хотелось заткнуть уши. Закачался ствол, причем ритм колебаний все убыстрялся и каждое сопровождалось все более пронзительным криком. Треснула и разъехалась земля у подножия. Вибрирующий на немыслимой высоты ноте визг сверлил воздух, разрывал барабанные перепонки и, казалось, впивался в низкий купол облаков. Наконец ствол с корнями вырвался из земли и, изогнувшись, рухнул вершиной в сторону укрытия. Все так же душераздирающе вереща, дерево дергалось и каталось по земле, мало-помалу приближаясь ко рву. Еще минута — и новый удар сотряс почву. Это упал эвкалипт. Он не кричал, а судорожно хрипел, как сбесившийся кузнечный мех. Его серебристые ветки обвивались вокруг ствола, хлестали по земле, нащупывая ров. А пальма как раз дотянулась до бревенчатого настила и конвульсивно заколотила по нему. Однако крики ее становились уже все реже и тише. Эвкалипт, менее живучий, затих первым, только дрожь волнами пробегала по вороху ланцетообразных листьев. Работники вышли из укрытия. Пальма попыталась настигнуть их последним, предсмертным рывком. Но тот, в кого она целилась, ловко увернулся и рубанул ее топором. Это был конец. Длинный ствол задрожал в агонии. Не дожидаясь окончательной гибели первых деревьев, работники перешли к следующим.
Жакмор в полном ошеломлении, с гудящей головой, неотрывно глядел на них, словно пригвожденный к месту. Но, увидев, как гарпун вновь втыкается в нежную древесную плоть, он не выдержал, повернулся и бросился к обрыву. Он бежал опрометью, но не мог скрыться от оглашавших парк воплей боли и гнева истязуемых гигантов.
11 октямбря
В парке повисла тишина. Все деревья лежали на земле вверх корнями, а вся почва в буграх и кратерах, как после артобстрела из недр. Они выпирали, точно прорвавшиеся и засохшие фурункулы. Пятеро взрослых работников ушли назад в деревню, а ученики остались, чтобы разделать трупы и сложить трофеи.
Жакмор обозрел место злодеяния. Уцелели только редкие кусты да низкорослая молодая поросль. Казалось, обнаженное, без всякого рельефа небо обрушилось на землю. Справа послышался стук обрубающего ветки секача. Мимо прошел младший ученик, таща двумя руками длинную прогибающуюся пилу.