Обердей (громко кричит): - Я поднимаюсь.
Tэбекай : - Что? Я не слышу тебя.
Ответ Тэбекая был слишком тихим, чтобы Обердей смог его услышать. Скаут стал аккуратно поднимать сервитора. Он сделал небольшую паузу, когда сервитор достиг отверстия. Бросив взгляд через плечо и достал маркер, висевший у него на бедре. Нацелив его в пустоту, Обердей наблюдал, как бледная нить света мерцает в кромешной тьме.
Механический голос: - Расстояние до цели 99999999999…
(маркер взрывается в руках скаута)
Голос маркера стал искажаться, взрыв передатчика, сопровождавшийся столпом искр, заставил Обердей вздрогнуть. Он согнулся и выкинул руку вперед, чтобы удержать равновесие, но его пальцы нашли лишь пустоту. Баланс скаута нарушился, и он рухнул на землю. Оказавшись за пределами выступа, Обердей упал вниз.
Обердей (кричит, падая вниз): - Аааааааааааааа.
Беззвучный крик Обердей , потонул в пропасти. Вокруг была пустота. Катушка с тросом быстро раскручивалась, и у скаута не было возможности остановить падение. Обердей запаниковал и стал молотить конечностями, пытаясь перехватить с помощью троса добраться до системы торможения. Но прежде, чем он успел это сделать, веревка резко дернулась вверх.
(Звук сломанной кости)
Обердей (кричит от боли): - Ааааааааааааааааа.
Неожиданная остановка вызвала резкую боль. Он почувствовал, как оба его плеча выходят из суставных ямок, левое встало обратно, когда скаут, пролетев полдюжины футов и достигнув конца веревки, резко дернулся вверх. Воздух покинул легкие Обердей . Сломанный маркер выскользнул из его руки и исчез в непроглядной пустоте внизу.
Обердей повис на веревке, постанывая от боли, словно раздавленный арахнид на конце иглы. И так он висел сравнительно долгое время. Скаут даже не хотел задумываться о том, как привязанный сервитор спас его отпадения в бесконечную пустоту, и уже тем более о том, что будет, когда машина сорвется вниз и присоединиться к скауту на его пути в забвение.
(Обердей стонает, тяжело дышит и всхлипывает)
Его руки затекли и висели плетью. Обердей был абсолютно беспомощен. Его единственной надеждой был Тэбекай, напуганный криками товарища. Обердей надеялся, что Тэбекай сможет спуститься за ним и вытянуть на поверхность. Крошечная надежда. В подобных ситуациях Тэбекай казался болваном, словно мешок с камнями. Даже Криссай, над чьей неповоротливостью потешалась вся когорта, мог удивить всех во время тренировочных упражнений. Обердей слабо засмеялся от этой мысли, слезинки скатились по его лицу. Ему казалось, что все расплывалось перед ним, а вокруг была лишь тьма. По крайней мере, когда он закрыл глаза, то смог увидеть небольшой проблеск света между веками, то было доказательством того, что скаут не ослеп. Он чувствовал, как теряет сознание. Его неразвитое сверхчеловеческое тело отключалось в ответ на боль. Обердей попытался крикнуть, но, казалось, что его язык раздуло во рту.
Обердей (станает от боли): - Тэб! Тэбекай! Брат!
Внизу что-то зашевелилось.
(странный звук издается снизу)
Обердей (стонает от боли): - И не познают они страха.
(множество шепчущих голосов доносятся до Обердея)
Это – что-то другое. Обердей почувствовал что за ним наблюдают, как наблюдает сотанский жеребец за огненным муравьем, или человек – за амебой. Голоса шептали на языках, которые скаут не понимал.
Обердей: Не познают страха! Не познают страха! Не познают страха!
Сжав зубы от агонизирующей боли в плечах, он заставил себя обернуться вокруг страховочного троса. Ему удалось повернуть голову достаточно…достаточно, чтобы уловить очертания чего-то чужеродного, древнего присутствия.
Обердей (кричит в страхе): - Ааааааааааааааааа.
И он закричал. Скаут увидел истину в сердце Фароса, и то, что приближается к Соте.
(Голоса замолкают)
И оно увидело его.
ГЛАВА 04
Тэбекай осел. Его взгляд перемещался от одного центуриона легионеров – к другому, в поисках одобрения. Хотя он не позволял подолгу задерживать взгляд на других фигурах, по другую сторону коммуникационного поля.
Тэбекай: - Это все, мои повелители. Затем мы забрали его и отнесли к апотекарию Тарику. Я не знаю, что случилось с ним там, но когда мы спустились, Обердей едва прибывал в сознании.