Его грудь вздымалась от тихих всхлипов.
— Я не знаю, что делаю, папа. Это правильно?
— Это так ощущается? — он постучал по ее груди. — Здесь?
— Да.
— Тогда это правильно, и ты вернешься к нам однажды. Я уверен.
Она не верила. Сорче было не по себе, будто она видела его в последний раз. Ее ладони дрожали, она сжала его щеки.
— Прощай.
Он прижал ладонь к ее руке, положил поверх своего сердца.
— Прощай, милая девочка.
Если она осталась бы еще на миг, то не ушла бы. Она вскочила с кровати вихрем и выбежала за дверь.
— Сорча? — позвала Розалин. — Ты уходишь?
— Скажи остальным, что я люблю их! — крикнула она и схватила мешок.
Входная дверь захлопнулась за ней с такой силой, что ставни задрожали. Дуллахан вздрогнул, его лицо было без эмоций.
Она бросила мешок в карету и нырнула за ним. Ее кулак ударил по крыше.
— Вперед!
Треснул хлыст, звук был жутким, как треск кости. Слезы лились по ее лицу, карета уезжала от публичного дома. Ее сестры выбежали и кричали, их было слышно милями.
Что она сделала? Прощание вызывало желание разбиться на тысячу кусков. Но сделка была заключена.
Сорча никогда не была далеко от дома. Она была одна раз в жизни, три дня после того, как дым перестал подниматься над трупом матери. Это были темные воспоминания. Она не давала себе думать о прошлом.
Теперь она была одна надолго. Справится ли она? Ее сердце хотело выпрыгнуть из груди. Она быстро дышала, тьма была перед глазами.
Она сосредоточилась на пейзаже, пролетающем мимо. Они ехали к морю, она не была в портах с детства. Отец не поставил бордель близко к морякам. Они были слишком частыми клиентами, но не платили долги. Было проще в городе, где только богатые могли найти путь к ним.
Зелень лугов успокоила ее разум. Каменные стены разделяли поля, напоминая, где чья земля. Камни блестели ото мха, потертые временем, тронутые сотнями прохожих. Белые овцы точками усеивали землю.
Они миновали каменные мосты. Ручьи текли под ними, ночью там были тролли и гоблины. Сорча почти ощущала их, скрытых в норах под землей.
Те изумрудные руки всегда тянулись к ней. Это было не просто поле, трава и овцы. Это был дом.
Она прижалась головой к стенке кареты. Карету покачивало, и она билась головой о дерево, но это не отвлекало от другой боли. Земля была в ней, заполнила места, где не было тоски от расставания с семьей.
Она увидит их снова. Сорча пообещала себе. Даже если вернется через годы.
Луга сменились домиками с ухоженными садами. Каменные дороги вились по городам, что были все больше, чем ближе они были к океану. Она ощущала соль в воздухе.
Карета замедлилась среди толпы людей в лохмотьях. Женщины с шарфами на головах не смотрели на нее, мужчины в поеденной молью шерсти скалились ей. Моряки, что видели дни лучше, бродили по пристани, фермеры с грязью на щеках продавали товары. Дети искали в карманах монеты.
Колеса стучали, они проехали другой бордель. Сорча не узнала женщин у окон, но было что-то в их глазах, что испугало ее. Это были не проститутки, что ждали доброго мужчину. Они были уставшими и использованными, их тела рассказывали печальную историю их жизней.
Часть ее задумалась, будет ли это ее будущим. Ее навыки перестанут требоваться при публичном доме, или они найдут другую, кому не нужна комната. Куда она пойдет? Для женщин работы не было, и мужья не любили женщин со связью с фейри.
Она отклонилась на мягкие подушки кареты и отказывалась смотреть наружу.
Ветер океана проникал в окно, играл с выбившимися прядями волос. Она ощущала запах рыбы, водорослей, соли океана и пота людей. Она слышала шум волн, словно от ракушки у уха, но этот шум был настоящим. Эти волны были снаружи. Ей нужно было лишь выглянуть еще раз. Но на нее смотрели уставшие глаза, даже когда она закрывала свои глаза.
— Я не стану такой, — прошептала она.
Колеса кареты остановились со скрипом. Дуллахан стукнул по крыше, тихо требуя выйти.
Сорча выдохнула.
— Ты сможешь, Сорча. Ты справлялась и с работой хуже. Нужно лишь выйти из кареты.
Она сжала мешок рукой. Ее кулак впился так, что кожаные ремешки жалили кожу. Смелость было сложно найти, даже когда требовалось выжить.
Дверь открылась, дуллахан смотрел на нее тусклыми глазами.
— Да, знаю, — сказала она. — Минутку, прошу.
— Пора уходить, — его губы двигались, но голос доносился от рук.
Сорча поежилась. Ей не нужно было напоминать, что человек перед ней был без головы, и что он держал голову, что говорила с ней.
— Куда мне идти?
— Ищи корабль с желтым брюхом. Он отмечен фейри, он отнесет в Гибразил.