— Люди редко сочувствуют фейри. Но ты думаешь, что я в долгу перед тобой за… что? Существование?
— Вы такой жестокий, что не ощущаете ни капли сострадания к моему народу?
Сапог, на который она смотрела, снова подвинулся. Она ощутила прилив триумфа.
— Я известен жестокостью. Как и ты, похоже, — прорычал он.
— Вы быстро судите как для мужчины, скрывающего лицо!
— Мое лицо не для слабых сердцем.
— Вы признаете, что вы — трус?
— Трус? — его голос стал ниже, пронзал тьму и трещал на камне. Ее ребра и все тело дрожали. — Ты смеешь меня обвинять?
— Я на многое готова ради благополучия семьи! — голос Сорчи дрожал от праведного гнева, но сама она тряслась от страха.
Тени задрожали, шторы вокруг трона развевались, а он понимался все выше… и выше… и выше.
Она нахмурилась в тревоге, глядя на его огромный рост. Боги, как он велик?
Плащ скрывал почти всю фигуру. Темная ткань развевалась, как большие кожистые крылья, когда он пошел по ступеням к ней. Каждый шаг громыхал, и мрамор трескался еще сильнее.
Ему не нужно было спешить к ней, чтобы запугать. От одного его размера ей стало не по себе. Широкие плечи, подтянутая талия и капюшон на голове — все, что она разобрала, хоть и вблизи. Сорча задержала дыхание и не отступала.
Она не покажет страх.
Он замер, когда пальцы его ног почти коснулись ее. Сорча смотрела во тьму его капюшона, ее голова едва доставала до его бицепсов. Она стиснула зубы и расправила плечи. Его слова уже не могли быть хуже предыдущих.
— Ты мало обо мне знаешь, человек, — его дыхание задевало ее волосы, пахло мятой и цитрусом.
— Могу с уверенностью сказать, что ваши взгляды, а потому и характер, ужасны!
— На каком основании такие обвинения?
— Вы заставили ваших слуг звать вас господином. Вы прячете лицо и запугиваете гостя, что пришел за помощью. И ы отказываетесь предоставлять помощь нуждающимся. Это факты против вас, сэр.
— Ты не переживаешь за свое выживание? Ты ругаешь существо, что превосходит тебя силой!
— Превосходит? Сэр, этот термин не подходит.
Его агрессия в споре заставила ее подумать, что она пробила его шкуру, но она ошибалась.
Его спина выпрямилась, он расправил плечи. Плащ натянулся на его груди, он отошел от нее. Он забрал с собой воздух, украл его из ее легких, а порыв холодного воздуха толкнул ее, ведь он гневался.
— Уходи, — сказал он.
— Мне некуда идти, — повторила Сорча. — И если вы перестанете упрямиться…
Она не думала. Она схватилась за его плащ и потянула.
Ткань съехала с плеч и открыла его жуткое лицо.
Свет упал на бесформенный облик. Множество следов было на его щеках, лбу и челюсти. Она могла простить шрамы от геройских поступков. Могла не замечать родимое пятно или искажение с рождения. Но это?
Открытые раны стали бороздами на камне его лица. Из них выросли кристаллы, фиолетовые, драгоценные, меняющие цвет опалы. Камни торчали из его плоти и лишали его облика, схожего с людским. Они тянулись и торчали над его головой, бритой, кроме клочка волос на макушке.
Когда-то он был красивым. Его челюсть была квадратной, губы — полными, глаза — пронзительно-голубыми, смотрели в ее душу.
Сорча охнула, встретившись с ним взглядом. Лед застыл в ее венах, от страха застучали зубы. Но в ее животе расцвело тепло. Его глаза были красивыми, выразительными и полными боли.
— Что с вами случилось? — прошептала она.
Он бросился к ней. Охнув, она закрыла руками лицо. Она знала тот взгляд. Сорча росла в борделе. Желание ударить женщину было легко распознать на лице мужчины.
Он не ударил ее. Его рука до боли сжала ее запястье. Камень впился в нежную плоть, и Сорча заскулила.
— Это ты хотела увидеть? — прорычал он, их носы соприкоснулись, так близко он склонился.
— Я не хотела оскорбить!
Он не дал ей ни мгновения. Он потащил ее из тронного зала так быстро, что она поехала по полу, пока не пришла в себя. И тогда она побежала, чтобы догнать его.
Сорча дернула рукой.
— Пустите!
— Нет.
— Пустите, я сказала!
— Я слышал, — прогудел его голос, послышался топот.
— Куда вы меня ведете?
— Ты возмущаешься, что не можешь покинуть этот проклятый остров, а потом сразу оскорбляешь меня. Принцесса, я веду тебя в твою комнату.
— Комнату? — она уперлась пятками, заставляя его тащить ее. — В этой руине с пауками есть приличная комната?
Его пальцы сжали хрупкие кости ее запястья, и она охнула от боли.