— Брауни. Они всегда хотят заботиться о ком-то. Они доведут заботой до смерти, если их не остановить!
Она догадывалась о таком. Калитка хлопнула за ней, и она пошла к хижине ведьмы.
Фейри были добрыми, но почти чересчур. Она не помнила истории про брауни, но собиралась использовать боггарта. Было просто подкупить хлебом и выведать информацию.
Им стоило завести долгие отношения. Ей нужно было много информации, а боггарт была идеальным собеседником в этом.
Глава шестая
Ужин
— Что она попросила? — голос Эмонна разнесся эхом по комнате.
— Ингредиенты для хлеба, господин.
— Она не попросила сам хлеб?
— Нет. Она сказала, что хотела сама испечь его для боггарта.
Он отклонился на высоком стуле. Сцепив пальцы, он прижал их к губам.
— зачем ей это? Боггарт почти не стоит траты времени.
— Может, для нее боггарт стоит траты времени, господин.
Он не подумал об этом. Боггарты и низшие фейри были традиционно далеко от Туата де Дананн. Их работа была понятной. Слуги, лакеи, порой — красивые служанки приходились кстати. Но он еще не видел, чтобы кто-то тратил время, обходясь с ними с уважением.
Потрясало такое от человека. Она так злилась, ворвавшись в тронный зал, будто замок принадлежал ей. Ее глаза пылали огнем, а слова жалили его гордость. Он отказывался верить, что она была такой, как думала Уна.
В ней был дух воина.
Уна суетилась за ним, убирая каждый дюйм его комнат. Она была хороша в этом. Он еще не видел, чтобы пикси так хотела выполнять работу служанки. Она была лучшей, и только ее из служанок он смог взять на проклятый остров.
Он предпочитал пикси без морока. Ее облик старушки раздражал его. Пикси были худыми, лепестки цветов были у них вместо волос. У нее они были бледно-лавандовыми, сочетались с мерцающими крыльями, которыми она окутывала плечи.
— Где она сейчас? — спросил он.
— Там же, где и прошлой ночью, в хижине ведьмы.
— Она вернулась?
— Даже не жаловалась.
Эмонн склонился и уперся локтями в стол.
— Зачем?
— Печь хлеб для Бронаг.
— Да, но почему еще? Должна быть другая причина.
Уна вздохнула. Она прошла к его столу и опустилась на колени перед ним.
— Вы навредите себе, пытаясь понять людей. Вы знаете, что это невозможно.
— Я не могу принять это за правду.
— Тогда вы сойдете с ума. Оставьте это, мастер. Не все можно понять.
Он не мог оставить. Он закрывал глаза и видел ее пылающие зеленые глаза. Изумруды и леса прятались в ее взгляде, опасные и острые. Странно, что он запомнил ее глаза, будто остальное в ней не было примечательным.
Уважающие себя фейри не ходили к королевичам, выглядя так, будто валялись в свинарнике. Женщина была отвратительна. Водоросли торчали в ее волосах, одежда смялась и была в грязи. Одна нога была босой, а другая — в почти порванной туфле.
Но она держалась с грацией королевы.
Может, так она его очаровала. Она была загадкой, странностью, созданием почти без смысла. Она не могла существовать, но была тут.
— Люди ведь никогда не попадали в Гибразил, да? — спросил он.
— Насколько я знаю, это так, господин.
— Тогда как она сюда попала?
— Не знаю. Я не допрашиваю попавших сюда, а забочусь о них.
Он фыркнул.
— Циан произвел впечатление.
— Я виновата, — скривилась Уна. — Я назвала его имя при девушке. Я не думала, что она услышит нас, пока мы в мороке, но она смогла.
— Он злится на тебя?
— А когда было иначе? — она встала из-за стола и нахмурилась. — Вы уходите от ответа. Что вы будете с ней делать?
— С кем? — Эмонн вскинул бровь и отклонился на стуле. На всякий случай, он поднял ноги в сапогах на стол.
— Хватит издеваться! Это плохо для моего здоровья. Вы знаете, о ком я! Она милая, и ваша грубость меня не радует.
— Я спрашивал мнения?
— Нет, но я его озвучу. Она — милейшее создание, которое приносило нам море за две сотни лет! Вам нужно извиниться перед ней… — Уна подняла руку, когда он открыл рот, — извиниться и пригласить остаться здесь. В той хижине небезопасно.
Эмонн хотел перемахнуть через стол и задушить ее. Извиниться? Перед той, которой даже на острове быть не должно? Его не заботили чувства глупой девочки.
Воспоминания о брате вспыхнули в его голове. Его горло сжалось, будто его душили удавкой. Камни на шее отбрасывали тусклый свет на его пальцы.
Уна отвела взгляд с расстроенным звуком.
— Я не хотела оскорбить, господин.
— Я в этом уверен. Ты всегда была одной из моих любимых слуг, и за это я баловал тебя. Не заставляй пожалеть об этом.