— И это делает ее отличным шпионом, да?
Он вскинул бровь и потянулся за плащом. Он узнает, насколько опасной может быть эта женщина. Хоть его народ мог считать его безразличным, у него были только они.
Он взмахнул плащом и опустил его на плечи, а потом пошел по коридорам.
* * *
— Видишь, Боггарт, хлеб печь просто! — сказала Сорча, пока месила тесто.
Пикси в ответ вызвал ее улыбку. Писк звучал не очень весело, но и не звучал так, будто фейри не верила ей. Не важно, хлеб будет чудесным на вкус.
Тоска по дому заполнила ее, когда в хижине запахло мукой и пекущимся хлебом. Ее сестры любили свежий хлеб, и Сорча всегда подавала его им в конце ночи. Они не тратили ни монеты зря. Запах борделя был запахом дома, а не работы, и смех поднимал их настроение по ночам.
Она сильно скучала по ним. Она посмотрела на луну за окном, пожелала родне спокойной ночи.
Все ее надежды и желания улетели к морю. Она молилась, чтобы они были здоровыми и счастливыми. Она надеялась, что Розалин вышла за того аристократа и теперь жила в достатке, а Бриана не забывала расслабляться. Сорча начертила на груди крест и выдохнула тревогу в свет луны.
— Прошу, пусть папа будет жив.
Она не могла влиять отсюда. Оставались лишь желания и мечты. Может, Туата де Дананн услышит ее и поможет ее семье.
Писк перебил ее мысли.
— О? — Сорча повернулась и уперла руку в бок. — И что это значит?
Боггарт отказывалась говорить, но Сорча была уверена, что фейри умела. А пока она тихо пищала, оставаясь в мороке.
Сорча разглядывала хижину, пытаясь понять, что заставило Боггарта заговорить. Хлеб был на огне, но еще пекся. Жуки в открытое окно не залетали. Огонь ревел, был хорошей температуры.
Все было на месте. Сорча пожала плечами и покачала головой.
— Прости, я не знаю, что ты пытаешься сказать. Было бы проще, если бы ты заговорила словами.
Еще писк, уже громче, чем первый. Он эхом разнесся по комнате.
— Я не знаю, чего ты хочешь, Боггарт!
Существо много раз пискнуло, стало видимым. Боггарт сбросила морок, открыла свой истинный облик. Худая, морщинистая, с тонким покровом белой шерстки на груди, она напоминала крысу-альбиноса. Ее голова едва возвышалась над кроватью.
Она указала узловатой рукой на дверь. Сорча отметила, что у Боггарта были раздутые кончики пальцев, а потом посмотрела, куда она указывала.
— Дверь?
Гул сотряс деревянную раму, и доски выгнулись. Сорча вздрогнула. Она задела бедром горшок с мукой, и он разбился об пол. Белое облако поднялось в воздух, мука покрыла пол.
Она выругалась, представляла уже, что нужно собрать руками всю муку в горшок. Сорча опустилась на колени и притянула горшок к себе, но попытки убраться были тщетными.
Грохот не прекращался.
— Кто там? — крикнула она.
Может, лучше было убрать все метлой. Она посмотрела на солому в паутине. Этим она испортит муку. Нужно что-то чище.
Боггарт завизжала, подпрыгивая и указывая на дверь. Грохот стал еще громче, что казалось невозможным.
Сорча отклонилась, уперла ладони в муке в бока и посмотрела на потолок. С каких пор она стала нянчиться и попадать в ужасные моменты? Она не собиралась бояться того, кто не мог войти в хижину ведьмы, защищенную чарами, написанными куриной кровью.
— Боггарт, хватит кричать.
Она не послушала Сорчу. Боггарт заголосила еще громче. Высокий вой впивался в уши Сорчи, голова раскалывалась.
— Прошу, перестаньте стучать! — закричала она. — Я иду! Мне просто нужно тут разобраться и…
Стук прекратился.
Сорча выдохнула с облегчением. Грохот она убрала, осталось уговорить Боггарта замолчать.
Оставив муку на потом, она поспешила к паникующей фейри. Сорча знала, как успокоить детей, это был один из ее лучших талантов. Боггарт не могла от них отличаться. Она была одного с ними размера.
Сорча просунула руки под подмышки фейри и подняла ее. Как ребенок, Боггарт тут же обвила ногами талию Сорчи. Она тяжело дышала ей на ухо, но хоть перестала кричать.
— Шш, — шептала Сорча, раскачивая ее. — Все хорошо. Уже не нужно кричать, малышка.
Хоть ее мех казался жестким, Боггарт оказалась мягкой, как кролик. В отличие от Циана, Боггарт была без одежды. Ее нога постоянно двигалась у живота Сорчи. У нее было три пальца. Три толстых пальца, которые заканчивались черными тупыми ноготками.
Стук зазвучал снова. Боггарт пискнула и прижалась острым носом в шею Сорчи.
— Шш, все хорошо, — повторила Сорча и пошла к двери. — С тобой ничего не случится. Наверное, Пикси принесла еще еды.