Он не знал, как она это сделала. Даже во сне в ней было что-то успокаивающее.
Это должно было пугать его? Казалось, что должно было.
Она пошевелилась во сне, зевнула и медленно открыла глаза.
Он ждал, что она вздрогнет, завопит так, что в его ушах будет стоять днями этот звон. Многие женщины-фейри так реагировали.
Она так не сделала. Солнышко, Сорча, так не сделала. Она моргнула пару раз, сосредоточилась на его силуэте в тенях, а потом мягко улыбнулась.
Она пронзила его. Никто не смотрел на него не как на монстра уже давно. Без жалости или страха. Она только открыла глаза и улыбнулась ему. Он словно нашел свое место.
— Я подозревала, что ты придешь ночью, — ее голос был хриплым, словно вода заполнила ее легкие. Она закашлялась в кулак.
— Не странно заболеть после попытки погибнуть, — зачем он это сказал? Эмонн впился кристаллами в запястье. Всегда ссорился, особенно, когда переживал.
— О, ты знаешь, что все не так. Мне нужны мои вещи, — сказала она, перестав кашлять. — У меня есть чай от этого.
Эмонн указал на столик рядом с грудой шкур.
— Анис, мед и глинтвейн.
Она посмотрела на пар над фарфоровой чашкой, а потом на него.
— Да. Спасибо, это то, что нужно.
— Не удивляйся. Люди в лечении схожи с фейри.
— Я догадывалась, — она поднялась, прижимая шкуры к груди, отбрасывая назад тяжелые волосы. — Ты знаешь исцеление?
— Немного. Наблюдал за няней в детстве.
— Умно.
— Я не говорил о другом, — он смотрел, как она глотает, кривясь. — Горький?
— Я просто не люблю анис. Всю жизнь.
— Это поможет.
Ее лицо стало мягким, глаза прикрылись, губы дрогнули.
— Да.
Он не знал, что сказать, когда она смотрела на него, словно он собрал для нее все звезды на небе. Это был чай. Всего лишь.
Они смотрели друг на друга, его сердце забилось быстрее. Эмонн не понимал, почему он так реагирует. А потом скользнул взглядом по ее плечам. Голым и бледным, как луна. Мелкие веснушки усеивали ее кожу там, больше, чем он сосчитал на лице. Он их не видел.
Как сильно он хотел соединить эти точки? Он сжал кулаки и напряг ноги, чтобы не склониться и не сорвать шкуры. Он забыл принести ей одежду.
Забывчивость была полезной.
— Гости ушли? — спросила она.
— Что, прости? — его разум был не здесь. На ее руках были веснушки. Наверное, и на ногах. Она везде была в веснушках?
— Твои опасные гости. Они ушли?
— Да.
— Я снова могу бродить по коридорам?
— Я… — он тряхнул головой, проясняя ее. — Это тоже опасно. Тут много тайн и духов, охраняющих их.
— Я еще не встречала духов, только фейри.
— Тогда тебе повезло.
— Это место — одно из самых странных, что я видела. Духи в замке по ночам. Фейри на кухне. У тебя странная компания, Камень.
Его имя зависло на кончике языка. Он хотел услышать, как она зовет его по имени. По его имени. Но это было опасно. Человек использовал имя фейри, получая его.
Даже эта опасность стоила того, чтобы услышать, как ее голос ласкает буквы его имени. Если бы он был другим, то сказал бы ей, но он подавил желание ради безопасности своего народа. Эмонн был для войны и разрушения. Он не мог рисковать.
Она склонилась и закашлялась. Он сжал кулаки, напоминая себе, что она могла о себе позаботиться. Она была человеком, не стоящим его мгновенной реакции.
Голос его отца зазвучал в его голове. Она была ниже него. Примитивное существо, как и низшие фейри. Ее трудности — пустяк, ее нужно использовать как слугу, когда придет время.
Он не верил этим словам.
Эмонн встал и устроился рядом с ней на кровати. Ее голая спина дрожала, ребра раздулись, пока он не увидел бугорки, а потом она выпустила воздух.
Его ладонь была большой на ее коже. Закрывала ее спину, нежно потирала ее. Он не случал, это не помогло бы. Он пытался успокоить, как делала его няня.
— Спасибо, — выдохнула она. — Прости. Я не думала, что на мне так скажется падение в море.
— Это было не просто падение.
— Риск?
— Ошибка, — он спохватился. Почему он был так жесток с ней? Он не понимал, почему пытался спорить всякий раз, когда она говорила. Ему нравилось видеть ее покрасневшие скулы.
Эмонн не сжал кулаки в этот раз. Он провел пальцем по ее щекам, обвел пространства между веснушками.
— Что ты делаешь? — прошептала она.
— Понятия не имею.
Он мог затеряться в тех глазах. Зеленых, как плющ, как мох, когда солнце озаряет его после дней дождя. Как она держала его в плену? Как очаровала?
Или он изголодался по вниманию и не мог сдержаться? Она первая видела в нем мужчину, а не монстра.