Гонец бухается на одно колено, склоняет голову и обеими руками протягивает мне серебряный тубус с гербовой печатью.
«Ого, – проносится в голове, – это что-то новенькое! Сам Леоверен решил пообщаться…»
Но действительность оказывается куда интереснее.
Родители Эрионара решили сделать ход конем и прислать мне официальное приглашение, которое я не смогу игнорировать.
Меня пригласили на общую трапезу не как Эль или виалле Повелителя, а как королеву сидов Эльсамин Тильнаминуэр. Игнорировать такое приглашение – просто ребячество, достойное обиженной девочки Лены, но не достойное правительницы сидов.
Но странно, что Джанна и ее муж так упорно добиваются встречи со мной. Сначала она захотела встретиться, потом это послание с гербами…
Что-то здесь явно не то.
И как бы мне ни хотелось вернуться в склеп и зачахнуть там над гробом Айренира, но ради своих детей я должна выяснить, что происходит. К тому же на обеде будет и Эрионар, а у меня к нему есть разговор…
– Прекраснейшая, что передать Владыке? – гонец ждет ответ.
Пряча улыбку, тихо произношу:
– Передай, что я принимаю его приглашение.
Может, Даггерт и прав: хватит корчить из себя убитую горем вдову. Жизнь продолжается, пришло время найти в ней свое место.
***
Я долго разглядываю наряды, предложенные гуриями по такому случаю. А потом приказываю найти для меня парадный хаалтанар лунных королев. Это такое прямое платье в пол с застежкой от горла до подола и с длинными широкими рукавами, похожими на крылья птицы. Когда-то его шили из тяжелой парчи, затканной серебром, а вдоль подола, вдоль застежки с обеих сторон на манжетах украшали жемчугом.
Королевы сидов веками надевали его на официальные церемонии, чтобы подчеркнуть свой высокий статус. Потому что парчу дозволялось носить только супруге короля и правящей королеве. Я же до этого момента считала, что короны из сарвейских роз вполне достаточно, чтобы произвести нужное впечатление. Но теперь, собираясь встретиться с Джанной лицом к лицу впервые после смерти Айренира, решаю, что мне нужен парадный наряд.
Правда, последний хаалтанар остался в Королевском холме, но гурии не подвели. Они создали требуемое с помощью магии. Просто взяли самое подходящее по текстуре и фасону платье и временно зачаровали его.
– Шесть часов, Прекраснейшая, – сообщает с поклоном старшая из них, пока остальные разглаживают на мне последние складки и укладывают мои волосы. – Потом хаалтанар вернется в исходную форму.
– Карета превратится в тыкву, кони в мышей, а прекрасный принц – в чудовище, – бормочу себе под нос.
На лицах гурий отражается недоумение, но они вежливо молчат. Привыкли уже к моим странностям.
Я рассматриваю себя в зеркало, трогаю пальцами потускневшие тейтры на щеках, когда за моей спиной на пороге вырастает Эрионар. К моему удивлению, тоже в официальном костюме.
Обычно асуры одеваются как персонажи восточных сказок: шелковые шаровары с низкой посадкой, вышитые безрукавки, сафьяновые туфли с загнутыми носами, а представители нижней касты так и вовсе щеголяют без обуви.
Но сегодня на Повелителе длинный кафтан из белого шелка, с разрезами по бокам, а талию подчеркивает широкий кушак, затканный пурпуром. Шаровары он сменил на строгие бриджи, а туфли – на красные сапоги с высокими голенищами.
Голову Повелителя украшает широкий золотой обруч-корона.
– Мг… – откашливаюсь, закончив осмотр. – Я чего-то не знаю?
– Гурии сообщили, что ты потребовала хаалтанар, так что я решил соответствовать, – Эрионар ловит мой взгляд. – Не забывай, мы супруги в глазах окружающих.
В его тоне слышится горечь, но я отмахиваюсь от нее и понимающе хмыкаю:
– Хочешь соблюсти внешние приличия. Но зачем? Твои родители и так знают, как у нас обстоят дела.
– Не знают.
– Что? – вот теперь я смотрю на него с неприкрытым изумлением. – О чем ты?
Асур отводит взгляд, что, в общем-то, на него не похоже, и тихо поясняет:
– Я не хочу их волновать. Джанна и так… чуть не умерла, моля Рахвен открыть твое сердце для меня.
Эта новость заставляет меня сдвинуть брови:
– Хочешь сказать, она снова сделала это? Легла на алтарь? И твой отец ей позволил?!
Он морщится:
– Не надо об этом. Просто постарайся быть с ней помягче, пожалуйста. Она моя мать.
Мое сердце сжимается от нахлынувшего сожаления.
– Мать? – отвечаю Эрионару горькой усмешкой. – Да, у тебя отличная мать, готовая пожертвовать чужим счастьем ради счастья своего сына. И такой же отец…