Он, оказывается, был непосредственным участником самых трагических событий Великой Отечественной: чудом вырвался из Барвенковского котла, в который 239 тысяч бойцов и командиров Красной Армии загнали их бездарные военачальники — маршал Семен Тимошенко и будущий глава Советского Союза Никита Хрущев.
Хрущев, к слову, и был инициатором [что самолично подтвердил после войны] майского 1942 года наступления советских войск из-под Харькова, когда мощным ударом части и соединения Юго-Восточного направления [им как раз и командовал Тимошенко, а Хрущев у него был членом военного совета] планировали разгромить немцев и выйти… к Запорожью. Изначально фронтовая наступательная операция планировалась, как Изюмско-Барвенковская — по названию районных центров Изюм и Барвенково. Это потом, после провала, ее стали именовать Барвенковским котлом.
Ответив на наступление Красной Армии своим контрнаступлением, немцы окружили наши войска и уничтожили их. Немецкий план окружения группировки войск Красной Армии под Харьковом в 1942 году, к слову, получил название «Операция „Фредрихус“». Она последней крупной победой гитлеровских войск во Второй мировой войне.
Из Барвенковского котла, как подсчитали историки, не вышли аж одиннадцать генералов [напомню, что при разгроме в Запорожской области в начале октября 1941 года 18-й армии погибли пять генералов и приравненных к ним военачальников, включая командарма]. Вот, кто это были:
заместитель командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Федор Костенко [пропал без вести], командующий 6-й армией генерал-лейтенант Авксентий Городнянский [застрелился], командующий 57-й армией генерал-лейтенант Кузьма Подлас [застрелился], командующий армейской группой генерал-майор Леонид Бобкин [погиб вместе с 19-летним сыном Игорем], командующий тылом 6-й армии Григорий Зусманович [раненым попал в плен, умер в июле 1944 года в Освенциме], командир 47-й горнострелковой дивизии 6-й армии генерал-майор Филипп Матыкин [пропал без вести], начальник артиллерии 57-й армии генерал-майор Федор Маляров, начальник штаба 57-й армии генерал-майор Андрей Анисов [застрелился], заместитель командира 6-го кавалерийского корпуса генерал-майор Аркадий Борисов (Арон Шистер) [попал в плен, расстрелян немцами как еврей], командир 337-й стрелковой дивизии 6-й армии генерал-майор Илья Васильев [пропал без вести], командир 270-й стрелковой дивизии 6-й армии генерал-майор Заки Кутлин.
Кстати, одна из кавалерийских дивизий, прибывшая на фронт из Казахстана, пропала в Барвенковском котле без вести… в полном составе. Только несколько лет назад [!] прояснилась ее судьба: дивизию немцы буквально стерли с лица земли.
Командующий операцией с немецкой стороны фон Клейст писал в мемуарах: «На поле боя везде, насколько хватало глаз, землю покрывали трупы людей и лошадей, и так плотно, что трудно было найти место для проезда легкового автомобиля». По воспоминаниям местных жителей, трупов было столько, что немцы утрамбовывали их танками и посыпали известью с самолетов.
В результате полного разгрома нескольких советских армий немецкие войска смогли начать летнее наступление на юго-восток — на Сталинград и на Кавказ.
Член военного совета Юго-Западного фронта [а не направления] Кузьма Гуров оказался единственным генералом, которому удалось вырваться из окружения — на танке.
Далее я позволю себе пространную цитату из послевоенных мемуаров Хрущева. Она очень точно характеризует и этого никчемного человечишку, узурпировавшего власть в СССР после смерти Сталина — такого же ничтожества, как и он сам, и нашего героя — генерала Кузьму Гурова:
«Когда был назначен день начала наступления, мы с Тимошенко обсуждали, где будем находиться сами. Я предложил расположиться в штабе 6-й армии. Это был пункт, наиболее глубоко вклинившийся в немецкую оборону. Тимошенко предложил другое: «Я считаю, что не следует туда идти. У нас две группировки: южная — главная, сильная, а другая — севернее Харькова. При охвате клещами Харькова оттуда затруднено будет иметь связь с северной группировкой». Поэтому он сказал: «Давай мы все-таки останемся в Сватово, на старом командном пункте. Отсюда нам будет проще связаться с той и с другой группировкой. А на участок 6-й армии пошлем влиятельного представителя командования, например, члена военного совета Гурова». Был такой очень хороший военный товарищ. В Сталинграде он потом стал членом военного совета у генерала Чуйкова. Заняв с Чуйковым Сталино [Донецк, напомню, так именовался в войну], он умер. Ему там поставлен памятник.
Не помню, кому принадлежала инициатива в организации всей операции. Потом Сталин обвинял меня, говорил, что инициатива была проявлена мной. Не отрицаю. Возможно, это я проявил инициативу [если кто не в курсе: на первоначальном этапе войны члены военных советов относились к командному составу. Только осенью 1942 года Сталин понизил их до ранга советников, — прим. автора]…
Потом, выехав поближе к Донцу, мы встречали там людей, которые прорывались из окружения. Плотного прикрытия у противника не было, и наши прорывались поодиночке и группами. Вышел из окружения Гуров, который был при штабе 6-й армии на главном направлении наступления. Он прорвался в танке сквозь кольцо, которое уже замкнул противник.
Гуров доложил, что он вынужден был сесть в танк и прорываться. Другого выхода не было. Если бы он этого не сделал, то тоже остался бы в тылу у немцев. Тогда раздавались отдельные голоса, которые осуждали его. Их обладатели смотрели на меня: может быть, судить Гурова военным трибуналом за то, что он на танке вырвался из окружения? Но я относился к Гурову с уважением, высоко ценил его честность и военную собранность. Я ответил этим людям: «Нет, хватит уже того, сколько там погибло генералов. Хотите добавить еще и того, кто вырвался оттуда? Это дом сумасшедших. Одних немцы уничтожили, а тех, кто вырвался, мы будем уничтожать? Возникнет плохой прецедент для наших войск: все равно, где гибнуть, то ли под пулями немцев, то ли тебя уничтожат свои».
Выкрутился как мерзавец: Барвенковский котел заварил он с Тимошенко, а расстрелять за него нужно было Гурова.
Конечно же, Хрущев осознавал, ЧТО знает генерал, отправленный с Юго-Западного фронта в армию Чуйкова с понижением в должности, и ЧТО он может рассказать о Барвенсковском котле и его организаторах — если такое расследование затеет Сталин, который, как известно, ничего не забывал и ничего никому не прощал.
Осознавал и, говорят, люто ненавидел генерала, с которым его постоянно сводила судьба: на Юго-Западном фронте, на Сталинградском…
Скрываемое генералом Гуровым в сердце знание, равно как и пережитая боль поражения, и выстрелили, образно говоря, однажды — 25 сентября 1943 года.
Генерал-лейтенант Кузьма Гуров
Памятник сердцу генерала Кузьмы Гурова в Гусарке
В бывшем штабе Южного фронта в селе Гусарка
Мундир генерала Гурова в краведческом музее села Гусарка
История 5-я. «Я считал, что отравление людей газом — гуманное средство»
Так заявил на заседании первого трибунала, осудившего преступления нацистов, бывший немецкий военный комиссар Мелитопольского округа оберштурмбанфюрер СА Георг Хейниш [Georg Heinisch], возглавлявший до начала войны политический штаб нациста №2 Рудольфа Гесса и взятый в плен советскими разведчиками осенью 1943 года
Заседания военного трибунала 4-го Украинского фронта проходили в декабре 1943 года в Харькове. На них — впервые в мировой практике, гитлеровцев судили за преступления против человечности [такое же обвинение им, напомню, будет потом предъявлено на Нюрнбергском процессе]. Ну а самое главное, о чем мир впервые узнал из материалов Харьковского трибунала, — о применении отравляющих газов для истребления гражданского населения. Этим населением были… жители города Мелитополя.