"Очередной колдун?"
— Думаешь, нам есть о чем говорить? — раздался сбоку голос Ньяля, протиснувшегося между бойцами. Морглен был готов в любой момент заслонить его.
— Мрак всемогущий, паршиво выглядишь… — то ли с сочувствием, то ли с насмешкой произнёс колдун. — И второй глаз потерял. Печально видеть тебя в таком состоянии. А ведь когда-то ты был полон надежд и амбиций… Сейчас же сломанная марионетка в чужих руках. Но хватит об этом. Наверное, интересно как мы сюда добрались в обход ваших морских чудовищ? — темный говорил почти не давая никому возможности вставить слова. Его речь была, как будто, намного более колдовская чем у Ньяля или Алатара. Голос звучал прямо в голове КПВ. — Ответ прост — химеры. Не пытайся вспомнить то, чему учили эльфы. Химер я создал недели две назад. Выплавил из тел павших при битве за дворец Удуна барлогов.
— Ложь! — наконец вступил в разговор Ньяль. — Тела должны были утилизировать. Я сам был при обсуждении…
— Решение изменили. — ответил колдун.
— Это вообще кто? — прошептал Лестер, пока магики препирались.
— Саурон. — мрачно ответил Марк.
— Че вот прям он самый?
— Ага.
— Нам пиздец?
— Не исключено.
— Мне их продали. — усмехнулся Саурон. — Да, да, тела существ, старше этого мира, останки, сохраняющие магическую силу, продали мне за чуть менее чем тридцать две тонны зерна и несколько тонн железа. А самое интересное, что все остались довольны. Кроме тебя, конечно.
— Не верю. — ответил Ньяль. — Они не могли поступить так глупо.
— Угроза голода, опасения бунта и это ваш гуманизм. Все еще не веришь? Ты слишком рано ушёл из политики, Ньяль. Все поменялось за последние месяцы. Пока ты плавал с горсткой авантюристов по живописным морям мы заключали договоры, прокладывали торговые пути, делили сферы влияния — создавали систему. Новгород так или иначе притянется ко мне. Это неизбежно, потому что рационально и взаимовыгодно. Форма притяжения мне не принципиальна. В моем возрасте погоня за титулами уже не так увлекает.
— Многие на это не пойдут.
— Верно. Будет раскол. Возможно, война. Разве такие перспективы тебя удивляют или пугают? Ты же сам начнешь резню несогласных, если будешь уверен в победе.
— Не равняй нас.
— Давай только без морализаторства. Переходя к сути дела… про Новгород уже сказал. В городах наподобие Зу-Райдана сейчас власть переходит к лояльным мне группам. Агентура там выстраивалась столетиями и даже перерезанный морской путь не мог этому помешать. Вы проигрываете, Ньяль. По всем фронтам и даже до начала войны. — с презрительной жалостью произнёс владыка Мордора. — Ты слабеешь и твой разум слабеет, став марионеткой Валар. Чужое могущество пока еще дарит тебе иллюзию контроля, но это продлится не долго. Меньшее растворяется в большем. Однако ещё не поздно повернуть все вспять. Возможно даже…
— Нет! — прервал его Ньяль, лицо которого искарежило от фанатичного гнева. — Лучше умереть!
— Твои ли это слова? — усмехнулся колдун.
"Может Саурон и прав насчет слабеющего разума…" — невзначай подумал КПВ, не спуская глаз с орков.
— Вряд ли твои. Ты же голос Валар. Отражение чужой воли. А ведь мог бы получить часть этой силы только для себя. Но поводок слишком короткий, верно? Что насчет тебя, Соронто? Теперь, кажется, ты зовешься Морглен. Странно видеть тебя среди подобного сброда. Может, закончишь играться в вожака бандитов и вернешься на службу?
— Откажусь. — заявил Морглен.
— Отчего такая категоричность? Ты был рождён и воспитан для службы. Разве ты испытывал нужду? Создан, чтобы совместить в себе лучшие черты двух рас. Безусловную преданность и бесстрашие орков с гибким умом людей. Что же могло пойти не так?
— Ну я все ше на половину человек. — оскалился Морглен. — Люти могут выбирать.
— Печально… Заставляешь меня жалеть о дне, когда я приказал твоему отцу изнасиловать твою мать. Кажется, переговоры зашли в тупик. Всем, кто сложит оружие обещаю свободу, богатство и прочая-прочая… Ньяля не убивайте. Остальных? По ситуации. — на этом Саурон снова скрылся где-то в глубине плрщадки.
— Ну наконец-то! — оживился Крюков. — Погнали! Играй музыка!
Резкий звон был слышен даже среди топота ног и лязга стали. Эол метнул в тёмного один из стилетов, но Крюк с противоестественной скоростью отбил снаряд чёрным клинком.
— Щиты! — взревел Яроврат.
Тренькнуло, зазвенел металл, выпускающий силу натяжения. КПВ вспомнил папский эдикт, запрещавший использование арбалетов против христиан. Очень актуальная тема. Весь этот комок мыслей упал и мгновенно растаял на раскаленной сковороде боли. Как говорится, есть пробитие. Болт или бельт(названия два, а суть одна) продырявил бацинет, прошёл сквозь стеганный подшлемник и засел в черепе. Это все, конечно, выводы чисто по ощущениям, но ощущения были мое почтение. Правая часть лба как огнем горела и что-то отвратительно мешалось в голове.
"Берсерку в битве боль неведома
Пусть заливает кровью взор
Не упадёт на колени воин
Неумолимый, как в море шторм!"
КПВ быстро вошёл прямо в чувство потока силы. Это позволило сосредоточиться на бое, забыв о боли. На них шёл вражеский строй, а впереди всех орков мудак-Крюк.
"Милости просим, сука, давай… "
Крюков был прямо перед ним. Шагах в пяти. Словно в слоу-мо киношном КПВ видел, как тёмный разевает хлебало в попытке что-то заорать. Боевой клич в стиле "мочи козлов!", наверное. Едва ли кому-то сейчас было до лирики. Однако вопреки ожиданиям КПВ четко и ясно разобрал слово, сказанное Крюковым. Оно прозвучало подобно колдовской речи Саурона, прямо в голове.
"Боль!"
И пришла боль. Слово вспыхнуло в сознании, обратившись отвратительной зубодробящей какафонией. Будто писк микрофона, орущую сигналку и скрип мятой фольги по школьной доске смешали в один максимально коробящмй звук, сдобрив для нажористости воплями младенца. Болела голова, оттуда боль стекала вниз по хребту, захватывая все тело. На почти секунду КПВ лишился боеготовности. С большим трудом он снова вынырнул из пучины боли в поток силы. Крюков был на расстоянии удара и уже бил. Тройка хлестких сильных ударов пришлась по броне и один последний чуть не попал в лицо. Быстро, никто не мог двигаться так быстро. Удар в лицо КПВ принял на щит, но законтролить меч врага не успел. Тот буквально порхал со скоростью пули. Надо было давить, но приходилось отступать. Хлесткий удар по ноге почти зашел под колено. Лишь полная концентрация спасала КПВ от ран. И будто мало было мудака-Крюкова, как мимо лица пролетела алебурда. Орки наступали. Один из ударов скользнул по шлему, задев торчащий болт. Пришлось до предела сжать зубы, чтобы не заорать от боли. В тот же момент клинок темного рыцаря таки обагрился кровью, резанув в стык лат. Это был именно рез, уже потерявший силу. Меч сначала попал по броне, а уже затем соскользнул на незащищенное тело. Попади Крюк точно в стык и подрубил бы КПВ ногу. В душе кипела горькая досада. Огребать от толпы, где один явно пробаффан магией. Почти не обращая внимания на раны и удары, КПВ ринулся вперед, махая чеканом наугад. От ярости он практически ослеп. Мозг едва успевал считывать картинку с глазных нервов. На всякие мелочи типа слуха и боли был положен болт покрупнее того, что засел в голове. КПВ таки влетел в Крюкова, пытаясь пробить ему торцом щита по ебалу. Рыцари сцепились. Тут уже короткий чекан КПВ имел некое преимущество, но реализовать его было непросто. Со всех сторон посыпались удары и уколы. В голове промелькнули общеизвестные строки:
"Нас убивают, но мы выживаем
И снова в атаку себя мы бросаем".
КПВ давил и бил вслепую. Кровь заливала лицо. Когда все кончилось, он ещё какое-то время продолжал переть, но его схватили сзади. Вынырнув из водоворота ярости КПВ понял, что темные откатились. Причиной того были Гунлед и её копьё из корабельной мачты.