Конан мысленно призвал кое-какие неприятности, в основном тяжкие, на голову Шарака. Вслух же он сказал:
- А какое, собственно, тебе дело, даже если я ходил к двадцати бабам? Да, я дважды спас твою дурацкую жизнь, но нас ничто не связывает.
- А я ничего и не говорю, - все еще твердо сказала она, но ее плечи уже вздрогнули.
Конан выпустил ее запястья, и девушка тихо опустилась на кровать, покрытую старым шерстяным одеялом.
- Ты спас мне жизнь один раз. Тогда. А во второй раз ты просто украл меня.
- Ты не знаешь, что творится в этом страшном месте. Какое злое колдовство совершается там ежедневно.
- Колдовство? - Она нахмурилась, но потом покачала головой: - Нет, ты специально обманываешь меня, чтобы я передумала возвращаться.
- А как тебя вообще угораздило попасть туда? Ты же собиралась перелезть через стену своего сада и тихо вернуться домой.
- Я так и сделала. Только Фатима поймала меня, когда я слезала со стены, и заперла в моей комнате. - Ясбет неуютно заерзала на кровати, явно припомнив некоторую неприятную процедуру.
- Знаешь что, - сказал Конан, - пара ударов розгой - еще не повод бежать куда-нибудь вроде этого Культа.
- Да что ты о нем знаешь! - воскликнула она. - Там женщины заняты делом наравне с мужчинами. Там нет ни богатых, ни бедных.
- Да, но сам-то Культ очень богат. Я видел кое-что из его сокровищ.
- Потому что хотел украсть их!
- А еще я видел человека, которого заколдовали и убили.
- Ложь, - крикнула она, закрывая уши ладонями. - Ты не помешаешь мне вернуться.
- Этим пусть занимается твой отец. Я доставлю тебя ему, пусть даже связанной по рукам и ногам.
- Ты даже не знаешь, кто он, - выпалила она торжествующе и чуть было не показала Конану язык.
- Я найду его, - сказал киммериец, явно желая закончить разговор.
Стоило ему встать с кровати, как Ясбет схватила его запястье обеими руками. В ее глазах горела мольба.
- Пожалуйста, Конан, не возвращай меня отцу. Он сказал, что подыскал мне мужа. Я знаю этого человека. Да, конечно, я стану его женой. Честной и уважаемой. И буду сидеть взаперти вместе с еще полусотней женщин его гарема.
Конан сочувственно покачал головой, но сказал, что лучше, наверное, так, чем вернуться в ряды членов Культа.
Киммериец ожидал, что она бросится с кулаками на дверь, когда он выйдет, но девушка так и осталась сидеть на кровати. Завязав веревку на узел, он спустился в зал. Шарак и Акеба едва взглянули на него, когда он придвинул к их столу еще один табурет.
- ...а я тебе уже сказал, - говорил Шарак, для большей убедительности постукивая узловатыми пальцами по столу, - что любое открытое нападение обернется поражением.
- По какому поводу языки чешете? - поинтересовался Конан.
- Как накрыть этот проклятый Культ Хаоса, - ответил Акеба, - должен же быть способ уничтожить Джандара. Я слышал, что его называют Великим Господином, как короля.
- Еще этот кхитаец, - продолжил свою мысль Шарак. - Но главное Джандар, основатель и лидер Культа. Он отдает своему телохранителю приказы. А он не из тех людей, которые убивают без цели.
Конан выглядел более чем удивленным.
- Кхитаец? Убийства без цели? Ребята, вы, похоже, много чего узнали за то недолгое время, что я отсутствовал.
- Ну, не так уж и мало тебя не было, - расплылся в улыбке Шарак. - Как она? Ничего? - тут его взгляд упал на лицо киммерийца, и старик чуть не поперхнулся.
- Ну, так вот, - продолжил он. - Кхитаец, судя по описанию Акебы, человек, который... в общем, я уверен, что этот парень - из Кхитая. И что он - член так называемого Братства Пути. Эти люди - убийцы высочайшей квалификации. - Тут старик нахмурился и закончил: - Только никак я в толк не возьму, при чем здесь эти гирканийцы?
- Никогда не слышал про это Братство, - сказал Конан. - Честно говоря, я не до конца верил, что Кхитай не самом деле существует.
- Я тоже толком ничего о них не знаю, - согласился Акеба, - но старик утверждает, что все это правда. Но будь этот черный мерзавец кем угодно, я все равно убью его.
- Да поверьте мне, - сказал Шарак, - они существуют на самом деле. Когда будешь раза в два постарше, то, может быть, начнешь понимать, что на свете существуют такие вещи, которые ты не вообразишь ни в самых сладких грезах, ни в ночных кошмарах. И будьте оба поосторожнее с этим кхитайцем. Члены Братства Пути - большие специалисты по всяким ядам и, кроме того, умеют убивать одним прикосновением.
- В это я верю, - прохрипел Акеба, - потому что видел своими глазами.
Он поднял ко рту кружку и не опустил, пока она не опустела.
- Тебе, Конан, следует быть особенно осмотрительным, - продолжил астролог. - Я тебя знаю. Ты - натура увлекающаяся. И когда-нибудь ярость погубит тебя. Этот убийца...
Конан покачал головой:
- Это дело Акебы, а не мое.
Шарак негодующе запыхтел:
- Да ты только подумай, Конан! Убийца-кхитаец, месть, гирканийцы, и только богам известно, что еще. Разве можно упускать такое приключение?
- Ты говорил, что мне следует многому научиться, - сказал Конан, - но ты и сам знаешь далеко не все. Ты даже не понимаешь, что приключения - это голодный желудок, ночлег под открытым небом и люди, желающие воткнуть тебе нож в спину. Мне этого в жизни и без того хватает, и я не собираюсь специально искать себе на голову так называемые приключения.
- Он прав, - подтвердил Акеба, положив руку на сухую, узловатую ладонь старика. - Я потерял дочь, и у меня есть причина, чтобы искать убийцу и отомстить ему, а Конан здесь ни при чем.
- Но это же не повод, чтобы оставаться в стороне, - обиженно воскликнул Шарак.
Конан и Акеба с улыбкой переглянулись. В чем-то Шарак был настоящим мудрецом, а в чем-то оставался наивным, как ребенок.
- Ладно, - перевел разговор Конан, - сейчас, я думаю, лучшее, что мы можем сделать, - это выпить. Акебу ничего не сможет утешить. Но пока время хоть чуть-чуть не притупило его боль, можно попытаться ослабить ее вином. Фериан! Кувшин вина! Нет, бочонок!
Трактирщик сам подошел к ним, держа в каждой руке по кувшину темно-красного сольванского вина и прижав локтем к боку кружки.
- Я в бадьях не подаю, - сухо сказал он, - здесь не свинарник.
- Сойдет и так, - ответил Конан, наполняя кружки по кругу, - и отнеси наверх девчонке что-нибудь поесть.
- Еда для нее - сверх уговора, - напомнил Фериан.
Конан вспомнил о золоте, висевшем в мешочке у него на поясе, и улыбнулся.
- Я заплачу.
Трактирщик ушел, бормоча что-то себе под нос, и Конан переключил свое внимание на астролога.
- Слушай, ты, старикашка паршивый, - гаркнул он Шараку прямо в ухо.
Тот чуть не подавился вином и удивленно спросил:
- Что такое? Я ничего не делал...
- Слишком много болтаешь! Зачем ты рассказал Ясбет, что я пошел к Давинии? И что еще ты рассказал ей?
- Ничего. Я попытался успокоить ее рыдания и стоны - ты ведь не приказал затыкать ей рот кляпом - и подумал: узнай она, что ты ушел к другой женщине - не будет бояться, что ты изнасилуешь ее. Женщины всегда этого боятся. Да что такое, киммериец? Что в этом особенного?
- Ничего, просто эта дура ревнует. Я всего два раза в жизни поговорил с ней, пальцем ее не тронул, а она, видите ли, ревнует.
- Пальцем не тронул? - усмехнулся Акеба. - А кто ее скрутил, как тюк сена?
- В этом, наверное, и заключено очарование нашего киммерийца, - с серьезной физиономией предположил Шарак.
- Вам смешно, а мне чуть башку не раскроили моим собственным умывальным кувшином... Она...
Остаток фразы Конана потонул в хохоте его приятелей. В этот момент к их столу подбежал Фериан.
- Она сбежала, киммериец, - задыхаясь, выпалил он, - клянусь Митрой и Дагоном, я не верил, что она сможет пролезть в это узкое окно, но она вылезла.
Конан вскочил из-за стола:
- Она не могла далеко уйти. Акеба, Шарак, поможете мне найти ее?