– Папа! – невольно вырвалось у меня.
Что-то случилось в замке. Что-то расстроило папу. Уверена, причина была не во мне, но от этого сделалось еще страшнее. Папа обычно не переживает из-за мелочей, значит, стряслось что-то действительно серьезное. Что-то с мамочкой?
Я вскочила на ноги.
– Идем домой!
– Вы хотите сказать, летим? – уточнил Арен.
Он не хуже меня понял, что творилось что-то неладное. Я зажмурилась, чувствуя, что земля уходит из-под ног. Моя душа рвалась в замок, но согласие лететь означало, что я подставлю Керина. Я не могу, не могу этого сделать…
Глубоко вздохнула, медленно выдохнула, изобразила на лице улыбку.
– Я… Хочу прогуляться.
На лицах драконов ясно читалось все, что они обо мне думают. И лишь Керин впервые посмотрел без своей обычной ехидной усмешки. Да, химерища, я делаю это ради тебя, и ты это понял!
Весь долгий путь домой я не могла думать ни о чем другом, кроме как о взволнованном сердце моего отца. Женихи пытались развлечь меня разговорами, но я отвечала невпопад, отвлекалась, и они отстали.
Но вот наконец сад и замок. На первый взгляд, ничего страшного не произошло. Я только успела мимолетно удивиться тому, что солнце уже клонится к вечеру: из-за прогулок по подземным переходам и ночевки в Грохочущем Гроте, где вечный день, мои внутренние часы сбились, и я не думала, что заканчиваются вторые сутки.
Все казалось обычным, но я все ускоряла шаг, а потом почти бежала по присыпанным песком дорожкам. Женихи деликатно отстали на несколько десятков метров.
Я миновала крыльцо, толкнула двери.
Мама стояла у камина. Она выглядела так, точно нарезала круги по гостиной, а замерла только тогда, когда увидела меня. Меня – взъерошенную, в плаще, босую. Наверное, для наследницы рода я смотрелась сейчас неподобающе. Мама всплеснула руками.
– Дочь! – только и сказала она.
– Что-то с папой? – быстро спросила я. – Его сердце…
Мама, стараясь меня успокоить, быстро покачала головой, а потом пошла и обняла, чувствуя мое состояние.
– Нет, нет, – прошептала она. – С папой все хорошо. Но… Плохие новости.
– Какие?
Что-то в голосе мамы меня очень пугало. Но главное – с папой не случилось ничего страшного. И тут же вернулось воспоминание о том, что рассказал мне Керин.
– Где он? – спросила я с замиранием сердца.
– Улетел тебя искать. Но обещал возвращаться каждый час и узнавать, не вернулась ли ты.
Странно, но впервые за всю жизнь я испытала облегчение от того, что папы нет дома.
Мама поцеловала меня в лоб.
– Ты иди, моя девочка, приведи себя в порядок, а я пока соберусь с мыслями, чтобы все тебе рассказать. А твои женихи?..
– Идут следом. Скоро будут.
– Распоряжусь накрыть на стол.
Я убежала вверх по лестнице. Я была рада, что останусь одна. Мне тоже надо собраться с мыслями.
Арха, тихая и скромная, не лезла с расспросами. Молча помогла умыться, заплела волосы. Я выбрала в гардеробе симпатичное, но довольно простое платье. Посмотрела на себя в зеркало. Да, вот теперь это была я – Агнара Ньорд, и пусть в этом наряде я выглядела совсем девчонкой. Не время для игр. Случилось что-то плохое… Я буквально чувствовала напряжение, разлитое в воздухе.
В дверь постучали, и мальчишка-гном робко приоткрыл ее ровно настолько, чтобы просунуть в щель нос, и крикнуть:
– Леди, ваш отец вернулся. Он ждет вас внизу.
Я не могла понять, что чувствую. Радость? Ведь он вернулся, с ним все хорошо. Гнев? Обиду? Ведь он столько лет скрывал от меня правду. И все же… Наверное, сейчас не время затевать разговор. Я облизнула сухие губы и растерла внезапно побледневшие щеки, чтобы они стали хоть чуточку розовыми: не хотела волновать маму.
Спускалась медленно-медленно. Увидела накрытый к ужину стол в гостиной. Драконов, что не приступали к трапезе: ждали меня. Керина, который пристально смотрел в сторону лестницы. Я встретилась с ним взглядом. А он почему-то покачал головой, точно говорил: «Нет». Что «нет», Керин?
А папа… Я не увидела его за столом, а он, оказывается, стоял у подножья лестницы.
– Горошинка!
Он снял меня с последней ступеньки, прижал к груди, точно я снова стала малышкой. Я вдохнула родной, теплый запах и на секунду почувствовала себя в полной безопасности в любящих и надежных руках. А потом…
Потом я его оттолкнула, расцепила его руки. К горлу подкатился горький комок. Мне было больно видеть его глаза: он ничего не понимал.
– Я… устала… – солгала я, не объясняя истинных чувств. – Что случилось, папа? Что за плохие новости?