– Вы не рассказали, почему приехали в Натчез так рано, – торопливо заговорила она.
– Ну вы, наверное, знаете, что я уже долгое время пытаюсь уговорить Майру разрешить мне привести дом в порядок.
Ли с интересом подалась вперед. Она обожала мисс Майру и обрадовалась тому, что Питер хочет помочь тете.
– Нет, я ничего не знала, но я очень рада. Дом Майры очень нуждается в ремонте. Местами обои изорваны в клочья. Кыш превратил драпировки в кашу, а кондиционеры постоянно ломаются.
– Я знаю об этом. Сложность состоит в том, что Майра не позволяет мне оплатить ремонт.
Ли понимающе кивнула:
– Я знаю, что вы имеете в виду. Мисс Майра чудесная женщина, но уж слишком гордая. Наверное, ей очень трудно поддерживать хозяйство, имея маленький постоянный доход. И все же она не станет принимать помощь. Я хотела пригласить кого-нибудь починить кондиционеры, но она и слышать об этом не пожелала.
– Вы предлагали ей? – переспросил он удивленно, даже шокированно.
– Конечно, предлагала. Ваша тетя отнеслась ко мне как к дочери. Мы всегда спорим по поводу оплаты за мою комнату, но она отказывается повышать плату и на десять центов.
– И несмотря на это, кажется, вы ей здорово помогаете. Она рассказала мне, что вы возите ее в церковь и, как я успел заметить, иногда замещаете ее в качестве экскурсовода.
– Да, я ей помогаю, – сухо ответила Ли, мысленно возвращаясь к тому, что произошло сегодня после обеда.
Проклятие! Питер Уэбстер опять свел разговор к ней самой.
– Продолжайте, адвокат, – подбодрила она. – Вы все еще не рассказали, почему приехали столь внезапно. После сегодняшнего… – Она густо покраснела и готова была провалиться сквозь землю. – Должна признаться, мне очень хочется узнать, в чем тут дело.
Он весело засмеялся.
– Вообще-то все очень просто, то есть именно так, как я уже сказал. Я не смог уговорить Майру принять мою помощь, поэтому несколько месяцев назад решил, что проведу здесь три недели своего отпуска и займусь ремонтом. Объединение компаний, которым я занимался в последнее время, произошло раньше, чем ожидалось, и я решил тут же приехать. И вот я здесь. Еще один беглец от опостылевшей рутины делового мира.
Ли отложила вилку. Слово «беглец» заставило ее задуматься. Оно прозвучало очень серьезно. Она собиралась спросить еще о чем-то, но в этот момент встретилась глазами с Элом Мерфи, смотревшим на нее из другого конца зала. Она твердо сказала себе, что разговор слишком затянулся. Питер Уэбстер очень приятный человек и внимательный собеседник, ему удалось воодушевить ее, что ей довольно сильно, надо признать, польстило.
Она быстро встала.
– Видите ли, мне уже пора возвращаться к инструменту, – сказала она и вежливо протянула руку. – Я была рада познакомиться с вами, Питер. Уверена, мы еще увидимся. Надеюсь… в следующий раз встреча состоится при более приятных обстоятельствах.
Питер тоже встал и усмехнулся, услышав последние слова. Он взял ее руку.
– О, мы будем часто видеться, – живо ответил он. – Пока нет никакой необходимости говорить друг другу «до свидания». Я еще побуду здесь, чтобы насладиться вашей игрой.
– Неужели? – Она высвободила свою руку. – А как же ваша тетушка?
– Майра уже приглашена. Сегодня вечером она собирается к Виде Джин Джексон, а мне удалось найти причину и отказаться от этого приглашения. – Он ухмыльнулся. – Я уже говорил вам, Ли, что хочу провести вечер в вашем обществе. Во всяком случае, я не пропущу ни звука из вашей виртуозной игры.
– Виртуозной? Ну что ж, пусть будет так, – ответила она и, пожав плечами, отправилась к фортепьяно.
Опустившись на скамеечку перед инструментом, Ли почувствовала себя расстроенной. Зачем Питер Уэбстер явился сюда сегодня вечером? И что он хотел от нее помимо того, что было очевидным? Он проницателен и умен. Казалось, он очень заинтересовался ею, и это было лестно. Сказывалось отсутствие личной жизни в течение последних лет. Он был роскошью, которую она не могла себе позволить, по крайней мере сейчас. Невольно этот мужчина становился угрозой для ее безопасного, уютного мира.
Она уже предвидела эту опасность. Прожив в Натчезе всего три месяца, Ли успела завоевать хорошую репутацию. Именно поэтому все жители города приглашали ее играть на свадьбах и званых вечерах.
Она нахмурилась. Сегодня нужно сыграть очень плохо, только так она сможет отделаться от Питера Уэбстера. Но она не могла, это было не в ее привычках. И с чувством начала «Лунный свет»…
Сидя за столиком, Питер наблюдал за ней и внимательно слушал. Ли сразу же покорила его в тот самый момент, когда вошла в спальню. У нее был такой растерянный, такой смущенный, такой беззащитный взгляд, внушающий доверие, когда она пыталась уладить ситуацию, не запятнав при этом ничьего достоинства.
Ему нравились ее цветущий вид, пшеничные волосы до плеч, обрамлявшие лицо и стройную лебединую шею, правилось овальное лицо с несколькими веснушками на прямом, чуть вздернутом носу. Она великолепно выглядела в старомодном ситцевом платье до пят и блестяще играла на фортепьяно. Он чувствовал, как «Лунный свет» в ее исполнении дышит страстью… У нее была необыкновенная способность любить клавиши. Она была для него откровением, глотком свежего воздуха среди его привычного «искусственного» окружения.
Играя, она словно отгородилась от окружающего мира. Что ж, не важно, всему свое время. Теперь он был совершенно заинтригован…
Несколько часов спустя Ли устало улыбнулась и сыграла веселую мелодию «Ожидая поезда», которой обычно завершала вечер. Она поклонилась на аплодисменты и тут же почувствовала испуг и возбуждение одновременно – Питер Уэбстер все еще сидел за столиком, за которым они обедали.
В любой ситуации оставаясь музыкантом-профессионалом, Ли встала, улыбнулась и с достоинством поклонилась публике. Когда Эл Мерфи поблагодарил посетителей за визит и тактично проинформировал их, что ресторан закрывается, Ли начала складывать ноты и собирать чаевые, надеясь, что упорный мистер Уэбстер поймет намек на то, что она занята, и уйдет. Но ей не повезло. Она поставила на место бокал для бренди и тут же услышала низкий голос:
– Подождите, это не все.
Питер подошел к ней и небрежно положил в бокал крупную купюру.
– О нет, не надо! – Ли вынула купюру и протянула ему.
Он не взял ее.
– Разве я не могу поблагодарить самую прекрасную в мире пианистку за вечер, достойный стать хорошим воспоминанием? Ли, ваш хозяин даже не позволил мне оплатить обед.
– Так дайте ему на чай, – резко ответила она, все еще протягивая деньги.
Смутить Питера было непросто.
– Знаете что, я возьму эти деньги, если вы согласитесь прогуляться со мной, – предложил он.
– Прогуляться? Сейчас?
Он откинул голову назад и рассмеялся.
– Да ладно вам, Ли, ведь вам же еще не девяносто. Пойдемте прогуляемся по берегу.
Она посмотрела на часы и решительно замотала головой.
– Питер, сейчас и вправду поздно. По будням мы закрываемся в одиннадцать, но сейчас уже почти двенадцать. Я очень устала. – Она все-таки хотела вернуть купюру.
Он отмахнулся.
– Я не возьму их до тех пор, пока вы не прогуляетесь со мной. Кроме того, – продолжал он убедительно, – музыка так возбудила меня, что если я сейчас же отправлюсь домой и лягу в постель, то не смогу заснуть, в моем сознании будут раздаваться звуки Шопена, Гершвина и Фостера. Вы же не хотите, чтобы я провел бессонную ночь по вашей вине.
– По-моему, неплохая мысль, – огрызнулась она.
Когда она вновь протянула деньги и он, смеясь, отказался их взять, она тяжело вздохнула.
– Питер, когда наконец вы дадите мне отдохнуть?
– Никогда. Так что выбирайте, Ли, чаевые или прогулка?