Олекса с головой ушел в работу. Он и в самом деле будто отгородился ею от всего. День для него словно слился с ночью. А вслед за ним такой же второй, третий... Порой он даже забывал о еде. Заходила Оксана, приносила ему холодные котлеты из столовой, огурцы, хлеб с колбасой. Иногда она уходила не сразу, стояла тихо, смотрела, как он то быстро пробежит пером по бумаге, то задержится взглядом на окне, покусывая кончик ручки. Шевельнется Оксана — он оглянется, положит ручку.
— Ну что, сердечная Оксана, уже пристроили куда-нибудь свою грешную душу? К чему она больше всего лежит?
— К книжке.
— Книжки все любят. Это еще не специальность. Вы работали где-нибудь?
— В колхозе дояркой. — Ей хотелось рассказать, что работала она хорошо и что сейчас по надоям она — третья в районе. Но сдержалась. У него вон какая работа, и он не хвастается. Вообще он какой-то не такой, как многие хлопцы. Другой бы стал приставать. А этот зовет ее «сердечной Оксаной». Это, кажется, из какой-то книжки, а из какой — забыла. А он все знает. Спрашивает, нравится ли ей работа доярки. Она и сама не знает, что ей нравится. Что-то такое... Чтобы в белом халате, чтобы тишина кругом, баночки с надписями, коробочки, блестящие весы. А интересно, сколько нужно учиться, чтобы стать аптекарем? Не тем, конечно, который продает лекарства, а тем, кто их делает. И где можно этому научиться? Вот завтра она пойдет в медицинский институт и расспросит.
Днем Оксана ездила в город, по вечерам ходила в ленинскую комнату смотреть телевизор. Однажды пришел туда и Олекса, сел рядом. И такую хорошую показывали картину! Молодожены — тракторист и заведующая библиотекой — как-то забавно между собой ссорились. А потом мирились, целовались. А Олекса махнул рукой, поднялся:
— А, чепуха!..
Работа продвигалась быстро. Олекса и опомниться не успел, как начерно закончил всю правку. Рассчитывал на десять дней, а справился за четыре. Веселый, переполненный радостью, на ходу разгоняя усталость движениями рук, зашел он в комнату к Оксане. Время было позднее, и Оксана уже лежала в кровати, читала.
— Ну вот, моя работа подходит к концу. А вы еще и сегодня не решили окончательно, куда подаете аттестат?
Она положила книжку на одеяло.
— А вам нравится ваша работа? Не эта, а та?..
Олекса задумался. Искал ответа и себе и Оксане. Вспомнил свои сомнения. У них в городе был только один институт, сельскохозяйственный. Алексей — единственный сын у родителей. Они не хотели его отпускать, да и поступить в своем городе казалось легче.
— Да так... — это уже вслух. — Привык. И как будто нравится. У меня уклон лабораторный... Опыты. — По правде говоря, ему и опыты уже достаточно приелись. Но разве скажешь об этом девушке, бредущей вслепую?
— А если вас пошлют на село?
— Мне предлагают место в лаборатории, и я уже дал согласие. А года через два подам в аспирантуру. А если и на село, так что же? Профессор, руководитель моей дипломной работы, советует на село. У вас красивое село? — спросил он с улыбкой.
— Летом красивое. И весной, когда сады цветут... Цветов у нас!.. Травы — в пояс! Вот так — гора, под горой село, а у самых огородов Удай плещется. Как будто обнимает село, — провела смуглой рукой Оксана.
Олекса, улыбаясь, наблюдал за ее рукой. Но вдруг улыбка угасла. Что-то, неведомое доныне, шевельнулось в душе, залило огнем щеки. Это он впервые так близко увидел девичью руку. Тонкую, нежную. Плавной линией она переходила в плечо, за которым виднелась шаловливая ямочка, и такой же плавной линией сливалась с шеей. Олексе захотелось взять эту руку в свою и тихо-тихо прикоснуться к ней губами. Ему почему-то показалось, что девушка не рассердилась бы на него. Так ли это?.. Он посмотрел ей в глаза, но они словно убегали от него. Глаза у нее голубые, большие. И он как будто падал в их прозрачную голубизну. «Какая она красивая!»
В комнате воцарилась длительная пауза. Такая тишина порой сближает больше, чем слова. Олекса даже головой встряхнул, поднялся. Он, может, и взял бы ее руку, но воспоминание о первом дне их знакомства сдерживало его.
На следующий день он переписывал работу начисто. Около полудня зашла Оксана. Снова долго стояла, смотрела. Не отрываясь от рукописи, он ощущал на себе ее взгляд.
— Олекса, откуда у вас седая прядь? — Она коснулась рукой его волос.
— Малышом гранату разряжал, вот и чикнуло осколком. На этом месте поседела прядь. Но я не печалюсь, теперь это даже модно. — Он засмеялся, положил ручку и повернулся к ней вместе со стулом.