Оксана взяла ручку, оторвала кусочек бумаги.
— Олекса, я сейчас что-то напишу, а вы прочтите минут через десять после того, как я уйду.
Написав, свернула листочек, подсунула под его папку, Еще мгновение постояла возле него и медленно пошла к дверям. Ее глаза что-то говорили ему, но он не понял, что именно. Схватил листок, подбежал к дверям, преградил ей дорогу. А ну, что за ребус? «Олекса, вы очень хороший. Вы такой хороший!.. Я желаю вам счастья».
— Оксана, вы что же это?..
Она запылала, как мак в лучах солнца, потом закрыла ладонями лицо и выбежала в коридор. Олекса бросился за нею. Он с силой вырвал у нее из рук чемодан, открыл дверь в ее комнату.
— Что же это вы домой? И странная у вас манера — не прощаться со знакомыми. А как же с вашим аттестатом?
— Я его пришлю сюда, в сельскохозяйственную академию. Я же, наверное, на заочный. И председатель просил...
Олекса не знал, что сказать.
— Не спешите, Оксана. — Он легонько взял ее за плечи. — Я уже закончил работу. Вместе посмотрим город, в театры, в кино походим.
Ему не хотелось оставаться одному. И девушка чем-то влекла к себе.
Оксана, все еще пылая, задвинула под кровать чемодан.
Билетов в кино в этот вечер они не достали, не попали и в концертный зал. Блуждали по городу, а потом Олекса уговорил ее зайти поужинать в ресторан.
— Я ведь курицу и огурцы ваши ел. И котлеты, что вы из столовой носили.
И правда, куда ему девать деньги? Он — богач. В редакции ему заплатили еще за первую статью тысячу рублей. И если Оксана не пойдет с ним...
Оксана после долгих колебаний поддалась на его уговоры. Она ступала по мягким коврам, будто по моховой подушечке над топью. Ведь ресторан — это роскошь и в то же время такое место, куда девушкам совсем не подобает заходить. Там пропивают большие деньги, там завсегдатаи — стиляги, туда с нечистыми намерениями водят таких, как она, молодых девушек обольстители. Разве она не читала об этом много раз в книжках! Правда, с нею Олекса. Какой из него обольститель!
Олекса, и сам редкий гость ресторанов, делал вид, будто он тут как дома. Блюда старался выбирать с незнакомыми иностранными названиями, хоть часто и сам еле догадывался, что это такое. Он быстро съел прозрачный бульон, а когда официантка принесла маленькие сухарики, перед ним уже стояла пустая тарелка:
— Вы уже съели? А я гренки несу. Бульон едят с гренками.
В первое мгновение он утопил глаза на донышке тарелки, а потом они вместе с Оксаной долго и весело смеялись. Зато теперь оба старались незаметно подсмотреть, как на соседних столиках едят чехохбили. И дальше весь вечер Олекса светился радостью, Оксана только чуть-чуть пригубила рюмку, но Олекса сегодня познал вкус коньяка. Да почему и не выпить один раз? Его работа будет опубликована в республиканском журнале. Сегодня такой голубой вечер! Напротив него сидит девушка, на которой останавливают взгляды едва ли не все мужчины в ресторане, а она смотрит только на него. Взгляд ее бодрит и вместе с тем обжигает Олексу.
Домой ехали в такси. Электрические фонари комично раскачивались, кивали Олексе белыми, надетыми набекрень шляпами.
— Смотрите: сопьется ваш муж, — шутливо пригрозила, отдавая им ключи, Власовна.
Олекса попробовал работать, но из этого ничего не вышло. И он снова уселся возле Оксаниной кровати. И опять любовался голубыми волнами, плескавшимися в ее глазах. Он ласкал взглядом ее руки, лицо, волосы, Волосы у нее мягкие и нежные, а возле уха завиваются золотым колечком. Это колечко беспрестанно щекотало сердце Олексы.
— Не хочется уходить... Долго не засну, — сознался он.
Смотрел на нее, и бурная волна захлестывала его мозг. Сквозь эту волну пробивалась, металась трезвая мысль, но он не давал ей высвободиться.
На кровати Оксаны, в изголовье, — букетик цветов. Она сама насобирала их в лесу, пристроила над подушкой. Цветы словно раскачивались перед его глазами. Вот сейчас... Вот сейчас они упадут на пол, рассыплются красивой радугой.
— Оксана... — Он присел на ее кровать и зашептал горячо, а губы сохли на ее щеке. — Ты красивая, Оксана, ты... — А дальше уже что-то совсем неразборчивое.
— Уходите, Олекса, уходите! — шептала Оксана в ответ, легонько отталкивая его руки.
Огонь, клокотавший в нем, переливался ей в грудь, сковывал волю. Она дрожала, как в лихорадке. «Что я наделала!.. Что я...»
— Олекса!.. — Она собрала всю свою силу, чтобы не дать ему обезволить себя совсем. «О, неужели я такая?.. Неужели я такая плохая?» — билась испуганным голубем мысль. — Не нужно, Олекса, слышишь?..
Теперь она уже защищалась по-настоящему. Но он не слышал ее слов, не чувствовал сильных толчков в грудь.