— Клубничное. С сердечком.
— Такого не завозим.
— Она имеет в виду в брикете мороженое, «Коровку», оно в разрезе с сердечком.
— Нет. Только в стаканчиках: пломбир, шоколад, клубника, фисташка, фруктовый лёд.
— Тогда дайте нам клубничное и пломбир, мы сами дома сделаем, — решил Дмитрий.
— Пряники медовые не хотите? Свежие, только привезли.
— Не-ет. У Лики аллергия на мёд. Ей нельзя, — выдала всю подноготную Аня.
— Это ваша старшая? Не видно её.
— У нее выпускные экзамены в следующем году, она занимается.
— Ну надо ж и отдохнуть человеку, только учебный год закончился! Сказал бы кто нашим пацанам, что у них экзамены, те обхохотались бы.
— Ну видите, то пацаны, а у меня девчонки. Что с них взять? В школу пойдут — познакомятся.
Дмитрий расплатился и вышел из магазина. Аня рассасывала карамельного петушка, шлёпая в жёлтых резиновых сапожках по лужам, оставшихся после недавнего летнего дождя. Солнце на небе играло в прятки и время от времени скрывалось за проплывающими тучками. Пахло скошенным сеном, сладкими цветами, вокруг жужжали пчелки-труженицы и переговаривались птички, где-то вдалеке тарахтел триммер.
Котиковы прошли вдоль нескольких улиц и вышли на небольшую площадку перед школой, где на турниках висели старшеклассники.
— Здрасте, Дядь Дим, — поздоровались с ним пацаны. Отец семейства молча им кивнул, Аня же помахала ладошкой.
Молодёжь очень быстро прониклась к Дмитрию Сергеевичу симпатией: он разрешил им прокатиться на внедорожнике по деревне, съесть очень сладкую черешню, которая раскинула свои ветви за их забор, и всегда подкидывал мелочь в магазине, если немного не хватало. Котиков тоже к ним присматривался, готовясь записать Лику в школу. Всего детей в деревне было около тридцати, но также к ним приезжали старшеклассники из соседних городов. Большинство училось в младших классах, в будущем одиннадцатом Лики было всего пять местных человек — четверо парней и одна девушка.
— А где вы Виктора потеряли? — поинтересовался Дмитрий, оглядывая компанию.
— Он грызёт гранит науки. Уже все зубы сточил, — отозвался парнишка, сидевший на турнике в одних шортах — Ярослав.
— Какая жалость, а я хотел его позвать в сад. Или он этот сезон пропускает?
— Сорняки-посадки? Кто знает. Если хотите, мы вам прополем.
— За тысячу, — отозвался другой — низкий, веснушчатый и улыбчивый — Павел. — Каждому.
— Какие расценки! — рассмеялся Котиков. — Давайте, две тысячи на троих, а я вам подмогу пришлю и обед организую.
— Договорились, — Рося спрыгнул с турников и подал руку.
Аня, глядя на рукопожатие, не смогла стерпеть и тоже протянула ладошку.
— А с вами, мадам, мы о чём договариваемся? — улыбнулся Рося, тряся её ручку.
— Вы будете копать, а я — вами командовать.
Глава 2
Лика, пока её родственники гуляли, не теряла дома времени даром и, воспользовавшись перерывом между репетиторами, решила собрать оставшуюся черешню у забора, которую до этого обобрали местные. Она повесила пластиковое ведёрко на верёвочке на шею и залезла на лестницу, которую опёрла на забор. Очень скоро ей пришлось взять ещё одно ведро, побольше, чтобы не спускаться каждый раз. Его она притулила на навес, идущий от дома. Конструкция выглядела ненадёжно, вся шаталась и скользила, но Лика надеялась на удачу.
Её надежды почти оправдались. Котикова услышала тихий мелодичный свист и шорох гравия, скрип калитки. Она пересыпала ягоды из маленького ведра в большое и стала спускаться по прогибающимся ступеням.
— Пап, придержи лестницу, она что-то шатается, — попросила она, подхватывая большое алюминиевое ведро.
Шаги приблизились, лестница перестала шататься. Лика хотела было бросить взгляд вниз, как услышала скрежет — проволока, служившая ручкой большому ведру и потрескавшаяся от старости, вдруг оторвалась. Ягоды рухнули вниз.
— Осто…
— Твою налево, — раздалось как-то гневно и печально. Лика глянула вниз и увидела упавшего наземь человека — не папу.
Парень лежал на гравии с закрытыми глазами и сильно сжимал голову руками, из разбитого виска и поцарапанного носа текла кровь.
— О Господи, — Лика чуть ли не свалилась вниз и присела рядом с ним, кладя руки поверх его больших, испачканных ладоней. Парень пыхтел и не открывал глаз.
— Ты живой? Вызвать «Скорую»?
— Какая «Скорая»? — он отбросил её руки и сел, тряся головой. Кровь продолжала течь из виска, но уже медленнее, видно, задело не сильно. Он, наконец, открыл глаза и уставился на неё, как волк на добычу.