Сесиль задумчивым взглядом следила за движениями Элспет. От нее не ускользнули ни огонь, которым вспыхнули ее карие глаза, ни предательский румянец, который залил ее щеки под взглядом Тависа. Она не была настолько далека от жизни, чтобы считать, что мужчины благородного сословия не спали со служанками, хотя ее отец и братья этим не занимались. И все же здесь было нечто большее, чем просто приключение.
Выходя из комнаты, Элспет поймала ее взгляд и густо покраснела. Затем Сесиль принялась изучать Тависа, не спускавшего глаз с доски, на которой резали хлеб, пока Иан расспрашивал о том, каким он нашел этот дом по возвращении.
– Таким же, каким он был при жизни отца, – с готовностью ответил Тавис. – Я уверен, ты вполне можешь заняться другими делами по наследству.
– Я могу лишь надеяться, чтобы в этом не было необходимости. – Голос его был печальным. – Я нужен Аррану.
Тавис чуть не подавился куском жирной свинины.
– Аррану? Какое он к тебе имеет отношение? – Тавис похолодел от страха, за всем этим проглядывала грубая рука Данмара. Неужели Арран решил использовать столь невинный предлог для того, чтобы арестовать Иана?
– Кажется, вместе с Амальриком Лотарингом я должен сопровождать питомицу Аррана во Францию. – Иан говорил бесцветным голосом, как будто считал свое неожиданное и нежеланное назначение делом решенным.
– Но… почему? – вырвалось у Тависа помимо его желания.
Он не сомневался, что за этим приглашением стоит Данмар, но он не мог понять его логику. Каким образом высокая честь, оказываемая Иану, могла причинить ему ущерб? Он нахмурился, обдумывая возможные ответы. Мог бы Данмар оказаться настолько безрассудным, чтобы подвергнуть опасности пятилетнюю королеву, помогая ее матери получить регентство? Нет. Это невозможно. Если что-то случится с Мэри, не будет и никакой нужды в регентстве. Корона перейдет в руки следующего по очереди, что не принесет никакой пользы Данмару, так как де Гизы лишатся даже той малой власти, которую имеют.
– Я задавал себе вопрос много раз, но не нашел ответа. А ты можешь что-нибудь предположить?
Тавис почувствовал угрызения совести, но поборол в себе это чувство. Ведь он не сделал ничего плохого, а Иан не мог ничего знать.
– Я давно уже отказался от разгадывания королевских капризов, – ответил он. – У меня нет ответов. – Но он последит за Данмаром. Сможет ли он сделать нечто большее? На этот вопрос у него тоже не было ответа.
ГЛАВА 19
Войдя в спальню, Иан, казалось, почти не удивился, застав Сесиль сидящей на широкой постели.
– Я думал, ты уже давно спишь, Сеси. – Ему стало тепло на душе при мысли, что она не легла спать, а дожидалась его возвращения. Осознав это, он тут же нахмурился и, пряча от нее лицо, принялся расстегивать свой камзол.
Сесиль вздрогнула от его взгляда: она знала, какая борьба шла внутри него.
– Я жду тебя с нетерпением, чтобы узнать, о чем вы так долго говорили с Тависом, – сказала она, давая ему понять, что ждала его не ради удовольствия находиться в его компании.
– Ни о чем таком, что тебе следовало бы знать. В противном случае я попросил бы тебя остаться с нами. – Иан тотчас же устыдился своих слов, заметив, как изменилось выражение ее глаз. Не надо было срывать на ней свое плохое настроение. Он бросил камзол на стул и, стягивая рубашку, добавил: – Тебе бы это было малоинтересно. Мы обменялись нашими впечатлениями об Уэйтфельде.
Принимая от него оливковую ветвь, знак мира, Сесиль отважилась и спросила:
– Ты действительно хочешь оставить Уэйтфельд на его попечение?
– Да, хотя я еще не говорил с ним об этом. Я думаю, он справится: ему нужно дело, которое бы полностью завладело им. Боюсь, он может попасть в какую-нибудь глупую историю, если его не занять.
– Историю? – Сесиль не могла представить, чтобы открытый и прямой Тавис мог оказаться втянутым в какое-нибудь темное дело.
– Возможностей для этого больше, чем достаточно, – медленно сказал Иан. – Эдинбург подходящее место для всяких интриг. За Тависа я отвечаю так же, как и за наследство, которое оставил мне отец. Я буду приглядывать за ним, как смогу.
– Не думаю, что ему понравится, как ты думаешь о нем, – возразила Сесиль, – как будто бы он собственность, которой следует распорядиться должным образом. – Но ее уже больше не интересовал их разговор, так как Иан стал расстегивать рейтузы. Она покраснела от смущения, потому что в комнате еще горел свет, и когда Иан поднял на нее глаза, то встретил ее пристальный взгляд. И хотя она отвела глаза в сторону, вид его упругой мускулистой груди, покрытой темными, жесткими на ощупь волосами, все еще будоражил ее.
– Что ты думаешь об этой женщине – Элспет? Вопрос застал ее врасплох, и Сесиль повернулась к нему с широко раскрытыми глазами.
– Я думаю, – медленно начала она, – их связь переросла в серьезное чувство.
– Да, – мрачно согласился Иан, – и я полагаю, скоро миру предстанет новый внебрачный сын Гилликриста.
Сесиль вспомнила гордый блеск и вспышку злобы в глазах этой женщины, когда она посмотрела на Иана. Такую реакцию можно было объяснить заботой женщины о будущем ребенке, и это было понятно, по крайней мере Сесиль.
– Как ты думаешь, он на ней женится?
Иан пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, почему она спрашивает об этом, какое ей до этого дело?
– А если он женится, ты расстроишься?
– Расстроюсь? – удивившись, повторила Сесиль. – Нет. Конечно нет.
Она сказала эти слова торопливо, слишком торопливо, подумал Иан, и потому, когда он затушил свечу и скользнул в постель подле нее, он притянул ее к себе с большей силой, чем обычно, и прижал так крепко, будто она сопротивлялась.
Какое-то мгновение Сесиль запротестовала, но его неуверенность в ней смягчила ее сердце, и она улыбнулась в темноту, устраиваясь в его объятиях. Губами коснулась его шеи и нащупала под кожей сильный и теплый пульс. Она задрожала от ожидания, когда он потянул за край ночной рубашки.
Полный решимости изгнать Тависа из ее мыслей, как будто он там действительно находился, Иан ласкал каждый дюйма ее тела, чередуя грубые прикосновения с нежными так, чтобы Сесиль не знала, чего ей ждать каждую последующую секунду. Движения Иана были медленными, дюйм за дюймом он отодвигал край мягкой ночной сорочки, обнажая, лаская и целуя каждый изгиб ее тела.
Сесиль подумала о том, что Иан заставил ее забыть о всякой скромности в их супружеской постели, когда он в своем поиске добрался до бедер и темных завитков между ними. И хотя Сесиль покраснела от смущения, она ощутила жар от прикосновения его рук, поднимающихся все выше и выше, и его губ, следующих за движением рук. Она застонала, и в ее стоне не было протеста.
Слезы жгли глаза Сесиль – настолько прекрасней был дар, который он преподносил ей и в котором естественная страсть смешивалась с его желанием доставить ей наслаждение.
Неистовая нежность, захлестнувшая ее при этом захватывающем дух раскрепощении плоти, исходила не только от Иана, но и от нее самой. Когда Иан подвинулся выше, чтобы ощутить ее последние трепетные прикосновения к его телу, ей пришлось закусить губу, чтобы не дать ему почувствовать всю силу ее любви. И переполнившие ее глаза слезы покатились по щекам.
Амальрик вместе с Доннчадом приехали теплым туманным вечером. Оба были в хорошем настроении. Амальрик радовался предстоящему путешествию, Доннчад тому, что повидался с Риллой.