– Отец, которого я никогда не знал. – Рашид даже не пытался скрыть свою горечь. – Если он действительно был моим отцом. Почему я должен верить на слово?
Старик кивнул.
– Я был бы обеспокоен, если бы ты слишком быстро принял брошенный тебе вызов. Я бы подумал, что власть заботит тебя куда сильнее, чем благополучие нашего народа. – Он сунул руку в складки своего одеяния и выудил что-то из кармана. – Малик постарался уничтожить все изображения твоего отца, но кое-что уцелело.
Это была одна из тех старых картонных рамок для фотографий с потрепанными уголками, но изображение сохранилось. На фотографии был мужчина в национальных одеждах, сидящий верхом на арабском скакуне, бита для поло была небрежно закинута на плечо. Мужчина явно позировал фотографу.
– Господи, – прошептал Рашид.
Он узнавал свои собственные черты лица: лоб, высокие скулы, волевой подбородок, такие же темно-синие глаза. Могло показаться, что это именно он сидит верхом на лошади.
– Ты сам видишь, – сказал Керим. – Страна нуждается в тебе, Рашид, – нахмурился он. – Каджаран находится на перепутье. Тридцать лет под гнетом правителя, который отвергал любую возможность, если она не приносила выгоду лично ему. Тридцать лет разбазаривания доходов от промышленности и ресурсов на безумства и прихоти. Нам повезло, что экономика страны не рухнула окончательно. Но теперь настало время, чтобы начать строительство нового государства. Стране нужен сильный лидер, образование и реформы.
Рашид покачал головой:
– Почему народ должен принять меня как своего лидера, если подразумевается, что я погиб тридцать лет назад? Почему они должны поверить, что я не самозванец?
– У людей долгая память. Возможно, Малик и попытался стереть образ твоего отца из людской памяти, но он не смог вычеркнуть его из их сердец. Твоему возвращению все бы обрадовались.
– Каким образом, если предполагается, что я мертв?
– Тело ребенка так и не нашли, многие считали, что тебя могли утащить дикие животные. А это значит, есть сомнения. Люди в Каджаране отчаянно нуждаются в чуде. А твое возвращение стало бы настоящим чудом.
– Это безумие, – покачал головой Рашид. – Я инженер-нефтяник.
– Но ты был рожден, чтобы править. У тебя это в крови.
Рашид порывисто встал и подошел к окну, он не мог усидеть на месте. Автомобили быстро двигались по оживленному проспекту, пешеходы деловито шли по тротуарам. Все они куда-то спешили, у всех были какие-то свои дела, своя жизнь. Никто не говорил им, что теперь у них есть маленькая сестра, оставшаяся сиротой, не говоря уже о народе целой страны, за который он тоже в некотором роде несет ответственность.
Рашид покачал головой. У него никогда не было семьи. Самыми близкими людьми в его жизни были друзья – Золтан, Бахир и Кадар. Их дружба началась еще в университете. И хотя все его друзья счастливо женаты и даже успели обзавестись детьми, это вовсе не значит, что он должен последовать их примеру. У него не было никакого желания создавать семью.
Рашид резко повернулся и посмотрел в лицо человеку, который внес в его жизнь этот кошмар:
– Почему я должен это делать? Почему должен взваливать на себя все это?
Керим кивнул.
– Я немало знаю о тебе, я знаком с длинным списком твоих достижений на ниве переговоров. Ты бы прекрасно справился с задачами эмира. – Рашид снова покачал головой, и Керим поднял свою широкую ладонь. – Конечно, это не предложение по найму на работу. Это выходит за рамки твоей квалификации. Твой отец был избран эмиром до того, как обстоятельства вынудили его бежать из страны. Ты – его наследник, поэтому теперь это твой долг.
– Долг? – похолодел Рашид. – Вы сказали, что у меня есть право выбора.
Керим посмотрел ему в глаза:
– Я не вправе предоставлять тебе выбор. Я лишь говорю, что у тебя есть долг, и тебе решать, принять его или нет.
Долг.
Рашид хорошо знал, что это такое, да и его друзьям было не чуждо это слово. Он видел, как Золтан прошел непростой путь, чтобы занять трон Аль-Джирада. Рашид выполнил свой братский долг и отправился вместе с ним, Бахиром и Кадаром в пустыню, чтобы спасти принцессу Аишу, а потом вытащить ее сестру из плена Мустафы. Он всегда исполнял свой долг.
Но он никогда не думал, что долг может радикально изменить его жизнь. Если он согласится, вся его жизнь пойдет кувырком, он никогда уже не будет по-настоящему свободным. А если откажется, то не сможет выполнить долг.