Тайгир обреченно вздохнул. Поднял меня за локти, стараясь не касаться спины и подвел к мужчине, привязанному к повозке. Грудь того вся исполосована, голова повисла, дыхание было хриплое и очень прерывистое. Не обращая внимание на кровь, положила одну ладонь на лоб, а другую на затылок.
— Покажи мне все!
Закрыла глаза и погрузилась в жизнь мужчины. Картинки мелькали так быстро, словно переключали каналы, старалась ни на чем не останавливаться. Мне нужен был конкретный момент.
Мужчина стоял у эльфийских лошадей, рядом с кахавотом. К нему из темноты подошел кто-то в закутанный в черный плащ, голубым блеснули глаза из-под низко надвинутого капюшона.
— Вот это дашь человеческому магу. — голос мужской, но какой-то высокий. Говорил пришедший на эльфийском, но слова получались не совсем правильные, будто старинный французский. Он протягивал знакомый флакончик.
Отняла руки, разрывая связь. Мужчина издал тихий вздох облегчения и почти неслышное: «наконец свобода».
Я повернулась к Тайгиру, уткнувшись в грудь носом и зарыдала. Чувствовала, как разлилась волна облегчения по телу, как заживали раны на груди. Тайгир гладил меня по голове, но это не помогало. Чувствовала себя виноватой в смерти этого человека.
Алерн Хонтус, вызванный Тайгиром, уже напоил меня успокаивающим отваром, провел разъяснительную беседу. Что тот человек сегодня все равно бы умер, я совершенно ничего не могла с этим сделать. И очень хорошо, что я успела увидеть, что он в подчинении другого мага. На то, что я сама этого не поняла, эльф только отмахнулся. Лекарь велел мне отмываться, кушать и отдыхать.
Теперь отмытая, несколько довольная. Кажется, что-то в этих травах намешано. Лежала на животе, опираясь на локти и ела смиш из тарелочки, поставленной передо мной, люблю я все же этот розовый виноград.
— Завтра заживет полностью. — сказал он, убирая прилипшие сырые волосы с моей спины. Я слышала в его голосе сожаление.
— Ты, Кайсар, тебе нельзя жалеть о своих поступках. — ответила, отправляя очередную ягоду в рот. Тем более, что спина почти не болела, особенно, если ее не трогать. А облегчение от того, что я жива было настолько сильным, что и эта боль не замечалась.
— Знаешь, о чем я жалею? — аккуратный, почти невесомый поцелуй в плечо.
— Нет. Но хотелось бы узнать. — еще одна ягода в рот, сказано есть, значит буду есть.
— О том, что ты настолько своевольна и упряма, что творишь непонятно что, даже при мне. — еще один поцелуй.
— То есть, ты жалеешь о том, что долго и упорно вытаскивал меня из моей лично скорлупки? Не-а, жалобы не принимаются. Сам старался, сам страдай. — очередная ягода чуть не встала поперек горла, по попе прилетел увесистый шлепок. — Ты обалдел? У меня и так спина болит.
— Я тут подумал, как тебя перевоспитывать. — смешок и на горящее место опустилась не менее горячая ладонь, даря волну прохлады. — Ты же хочешь детей?
Поднесенная ко рту ягода так и осталась не съеденной.
— Не поняла. Это как взаимосвязано? — попыталась обернуться к Тайгиру, но меня тут же вернули обратно.
— Ты подаришь мне детей только тогда, когда научишься вести себя, как взрослая. — снова поцелуй в плечо.
— Аргумент против хочешь? — придумал он, не предохраняемся, а тут жди, пока я повзрослею.
«Угу», промычал Тайгир занятый очередным поцелуем. Все же, он жалеет, что моя спина выглядит сейчас именно так, хоть и не признается.
— Тогда у нас с тобой будет воздержание до тех пор, пока я не повзрослею. Ну, чтоб случайности не случилось. И только попробуй пойти на сторону.
Над моей головой раздался хохот, такой сильный, что я вздрогнула от неожиданности.
— Белинда. — растягивая звуки произнес Тай, и упал рядом со мной на матрас. — Давай спать, рано утром выдвигаемся дальше.
Глава 72
Сегодня я ехала на гаале, дулась и сопела. В этот раз рогатый конь был не причем, а вот рогатый мужик даже очень.
Рано утром, еще затемно, меня разбудил Тайгир. Вместо того, чтобы накормить, умыть, мне провели воспитательную беседу. С этого дня, я от Кайсара ни на шаг — раз, два — говорю ему обо всем, что собираюсь делать, а также о возможных последствиях моих действий. Так как он понимал, что на новом месте мы не сможем быть все время рядом то, я буду отчитываться ему на весь срок его отсутствия и по возвращению о том, что было. В общем, меня взяли под тотальный контроль. Еще и поощрение назначил: веду себя хорошо — получаю фрукты, плохо — вода и каша. Шантажист.
До самого полудня я пыхтела и сопела. Остановок сегодня не было, поедала чипсины — озцу, сидя на спине гаала и обижалась. Правда, больше для вида. Утром Люба и Вера, одевавшие меня, сообщили, что у меня на спине даже следов не осталось. Одев меня в новенькие шаровары и верхнее платье, отправили в дорогу, по пути до гаала сетуя, что без меня будет неинтересно в повозке. Я бы уже и рада ехать с ними, но тут кто-то взялся за мое воспитание. Занять себя чем-то не получалось, однообразный вид на почти вертикальный склон горы угнетал, не радовали облака, появившиеся на небе, которые то и дело закрывали солнце. Придя окончательно к выводу, что я не предназначена для кочевой жизни, вспомнила, о том, что у меня еще много чего надо передумать о будущем Кайсарата.