Они летели почти сутки, до тех пор, пока измученные кура просто не рухнули на землю. Все это время Солис не находила себе места. Они не приземлялись, боясь, что Круговорот опять их настигнет, или они встретят другой. Какой-то частью разума Солис понимала, что нужно остановиться, чтобы пересчитать потери, но это заботило ее меньше всего. В ней боролись страх и желание помочь Гесперу. Сперва он быстро пришел в себя. Седло было достаточно большим, чтобы, потеснившись, усесться в нем вдвоем. Кое-как они смогли промыть и перевязать его рану, покрытую, как и рана Тонаата, водянистыми волдырями, но в значительно большей степени. Геспер был бледен и слаб, но терпел боль и, в сложившихся обстоятельствах, казался вполне нормальным. Но чем дольше они летели, тем ему становилось хуже. Когда взошло солнце, парень потерял сознание. Кожа на ноге покраснела, лоб покрылся испариной, а вены по всему телу набухли, словно объем крови неожиданно увеличился. Через час Геспер вновь пришел в себя, а затем, когда солнце было почти в зените, начал бредить и впал в забытье. Так продолжалось весь день, и Солис с ужасом понимала, что ему становится хуже и хуже. Он не мог сидеть, так что Солис постаралась положить парня, поддерживая его, чтобы он не упал. Тонаат тоже чувствовал себя неважно, но на его кожу попали крошечные капельки, которые не разъели ее до мяса, так что он страдал значительно меньше, чем товарищ.