— Беленгария, пожалуйста, очнись. Не поддавайся. Не позволяй течению забрать тебя.
Он никогда не называл меня Беленгарией. Просто Бел.
А потом принцессой. Пока мы не прибыли на Антеес.
Антеес… Я не на Вейриане. Я не могу быть в Деррингерском море. Я сейчас на Антеесе. Или была…
Его руки вытаскивают меня из воды и притягивают к груди. Его губы находят мои, и на мгновение — всего на мгновение — мне хочется позабыть обо всём. Я хочу забыть всё, что произошло.
Но поцелуй заставляет меня вспомнить Кона.
Я вырываюсь.
Я всегда буду любить его, хотя Кона я люблю тоже. Крошечная часть меня всегда будет принадлежать призраку.
— Бел…
Теперь я узнаю этот голос. Это не Шай. Не Кон. Но он звучит странно. Не как тот голос в моей голове, к которому я привыкла. А несколько иначе.
— Я здесь, Ренна, — говорю ей. Я всё ещё потеряна, но открыв глаза этот раз, я вижу кристаллы повсюду. Сверху, надо мной, и по бокам, на стенах. Они отливают синим и фиолетовым, оттенками розового и голубого.
И вдруг я понимаю, что это не мои глаза.
— Ренна? Что ты сделала?
Она отвечает не сразу, но я чувствую её нервозность вибрациями вокруг. Неуверенно ощупываю окружающее пространство. Открываю рот и нащупываю множество зубов длинным ловким языком. Когда я потягиваюсь… то чувствую, как выпрямляется её хвост и раскрываются крылья.
— Ренна… — я не знаю, что сказать. Я… внутри Ренны. Каким-то образом. Я часть неё.
— У меня не было выбора, — произносит она наконец. — Я не могла позволить тебе потеряться. Конлейт никогда это не переживёт. И мы… нас станет меньше.
— Ты про Рондет?
— Ты одна из нас, Беленгария. Ты ещё не поняла этого?
Я пытаюсь сдержать нарастающую панику. Этого не может быть. Я не могу быть частью инопланетного коллективного разума. Не могу жить в теле инопланетного существа. Я это я и не могу быть кем-то другим.
— Разве это хуже, чем провалиться в пустоту? — спрашивает она, в её голосе слышится отчаяние, которое мне больно слышать. Здесь у меня нет защиты от её неудержимых эмоций. Это сложно выдержать. Её эмоции — это и мои эмоции тоже. Мы одно целое.
— Нет, — говорю ей, извиняясь, что приходиться причинять ей боль. Я знаю, она желает мне только добра, но это слишком. Я не хочу умирать, но в то же время я не хочу… такой жизни!
Желание свернуться клубочком и спрятаться невероятно велико. Слёзы жгут глаза, в горле застревает ком. Вот только это не мои глаза и не моё горло. Пронзительный вой разносится по пещере, и я осознаю, что это я… или скорее, мы воем.
— Прости, — шепчет Ренна снова и снова. — Прости, но иначе ты бы погибла. Я должна была. Должна была.
— Это то, что было с Матильдой и Берином?
— Да. Только Берин был стар и уже почти растворился в пустоте, погрузившись в кристальное море, как ты чуть было не сделала это сейчас. А Матильда умирала.
Они слились — так она мне объяснила, когда я раскрыла её секрет. Вместо того, чтобы оставить своего мужа Кона, умирающая антейма Матильда решила стать одной из Рондета. Но потом во время войны она отдала свою жизнь, чтобы спасти нас обоих.
Неужели я неосознанно сделала то же самое? Это не было моим выбором. Могла ли Ренна, боясь потерять ещё одну подругу, заточить меня здесь?
Снова паника… Сердце как у птицы — лёгкое и быстрое, трепещет, а не бьётся, в постоянной потребности летать, прятаться. Я не могу перевести дух.
Что скажет Кон? Что он подумает? О предки… что мы будем делать?
Как вдруг я ощущаю его, за много миль отсюда. Но он тянется к нам, я чувствую его сознание, ласково подключающегося к моему.
— Что мы будем делать с чем, Ренна?
Я вздрагиваю от потрясения. Он слышит меня. Но он думает, что я Ренна.
— Не говорите ему! — звучит как приказ. Рондет не любит, когда им повелевают, но прозвучало именно как приказ.
— Кон, — вмешивается Аэрон прежде, чем я или Ренна успеваем ответить. — Слава звёздам. Мы не могли с тобой связаться.
— Я всё ещё в Лимасилле. Использую те кристаллы, что есть у меня здесь, чтобы усилить сигнал… Мне показалось, я видел Бел… или слышал её в самом большом кристалле. Но это ведь… невозможно, так?
Ох, Кон. Моё сердце колотится в груди. Так и было, всего на секунду. Я не знаю зачем и почему. Петра пробудила что-то во мне и теперь я почти могу дотянуться до него снова. И он здесь, пытается своим незаурядным умом одолеть Копариус и восстановить связь с Рондетом. Мой муж, моя любовь, моё всё.