— Вот так просто?
— Видимо, да. У нас не было особо возможности организовывать дипломатические встречи и балы, к которым они привыкли. Да и Кейда де Лоренс, наверное, спешила вернуться к своему парикмахеру.
— Разве что для того, чтобы провести на нём один из своих жутких экспериментов.
— Что?
— Это её основной вид деятельности как руководителя центра исследований спецподразделения Империи. На Келте у неё была своя лаборатория. Но они даже не заглянули туда, кстати. Впрочем, там ничего и не осталось. Я проверял.
Я вспоминаю, как она засыпала Кона вопросами и напрашивалась в его мастерскую. Я тогда думала, что так она пытается втереться к нему в доверие, но теперь у меня появляются более мрачные догадки. Руководитель центра исследований… О предки, лаборатория на Келте принадлежала ей. И все те люди, те мехи… Это всё она. Она пыталась убить Петру, похитить Зендера…
Следом в памяти всплывает подслушанный разговор. «С тем же успехом ты могла бы повесить указатель», — сказал тогда Тил.
Я была так зациклена на его словах о Петре, что не придала значения остальному разговору.
«Быть незаметной не для меня», — ответила Кейда.
А я даже не обратила внимания. Недооценила её. Я упустила из виду нечто важное. Нечто ужасное.
Это были её разработки — что те чудовищные мехи, что огромный военный корабль. Мы следили за каждым шагом Тила. А всё это время угрозу представляла она.
Новостей от Петры и Зендера так и нет. Слишком долго. Теперь уже очевидно, что что-то случилось. Я стараюсь проводить почти всё своё время вместе с Коном, потому что хочу быть только с ним. Когда нужно, я беру на себя разные обязанности, которыми он пока не может заниматься. Но большую часть времени я просто присматриваю за ним, потому что все мы знаем, что как только он будет почувствует в себе силы стоять на ногах, он это сделает, даже если Хэли будет настаивать на продлении постельного режима. Она постоянно кружит над ним.
Все спавшие пациенты уже очнулись. Только у тех, кто спал слишком долго, наблюдаются побочные эффекты. Когда проснулся Дуайер, я первым делом хотела сообщить об этом Петре, но пока такой возможности нет. Бедному мальчику было чрезвычайно неловко, хотя он, конечно же, ни в чём не виноват. Я пыталась поговорить с ним, заверить его, что его место никто не занял и он спокойно может отлежаться ещё несколько дней, но он попросился вернуться к обязанностям сразу же. Петра бы посмеялась и сказала бы, чтобы брал выходной, раз сама королева предлагает. Но её здесь нет.
И вроде бы легко поверить, что всё возвращается на круги своя и всё хорошо. Но почему-то я не могу поверить в это до конца.
Первым звоночком становится прилёт Фавре и Аэрон. Они не выглядят счастливыми.
Пока Кон спит — наконец-то! — я выхожу на террасу и мысленно обращаюсь к ним. Двое древних антейцев спешно приземляются, на меня разом обрушивается поток их мыслей. Не помню, чтобы они когда-либо такими напуганными. В гневе, в скорби, в замешательстве и в тысяче промежуточных состояний, но не в страхе.
— Ренна ведёт себя совершенно иррационально. В её действиях нет никакой логики. Она не слушает голос разума. Ты должна поговорить с ней. Только тебя она послушает.
— Что случилось?
Фавре в ответ издаёт рёв, яростно размахивая хвостом из стороны в сторону. Я понимаю, что он сходит с ума от беспокойства.
— Она прячется ото всех. Вернулась в пещеру, в которой чуть было вновь не погрузилась в спячку, когда сонная болезнь, похоже, настигла и её. И не выходит.
— Я не могу оставить Кона, — отвечаю я. — Он ещё не поправился до конца.
— Как и Ренна, — говорит Фавре. — У нас дурное предчувствие. Ты должна помочь.
— Хорошо, я сейчас скажу подготовить шаттл…
Аэрон недовольно взвывает:
— На это нет времени. Ты должна отправиться сейчас же, Беленгария.
Озадаченная, я тянусь к нему рукой, чтобы погладить успокаивающе, но ощутив его бурю эмоций, отдёргиваю ладонь.
— Не понесёшь же ты меня сам, Аэрон…
Он хватает меня лапами и взлетает. Я вскрикиваю, скорее от неожиданности, чем от страха. Фавре следует за нами. Город, дворец, сады — всё становится крошечным на высоте птичьего полёта.
Я слышу сигналы тревоги и крики стражи, но слава предкам, они не стреляют в Рондет.
«Кон, Джондар?» — посылаю я мысленные сообщения. — «Я в порядке. Просто… Аэрон хочет, чтобы я полетела с ним к Ренне. С ней что-то не так».
«Что происходит? Где ты?» — первым отвечает Джондар. Кон ещё беспокойно спит, и в его сне один кошмар сменяется другим.
«Мы летим над… Корнитскими лесами, кажется? И… я вижу святилище Рондета», — они летят к озеру и горе, где было их убежище последнее время. Аэрон начинает снижаться. — «Они несут меня к той пещере, в которой прятались от Копариуса. Где их бросил Арт».