Всё ещё злясь на Зендера, я отдалась рукам Тила, и мы закружили по бальному залу вместе, словно были созданы друг для друга.
Возможно, это всего лишь сон. Возможно, я просто дура. Но будь я проклята, если останусь стоять в стороне, пока они смеются надо мной. Если так, то пусть это будет заслуженно. К чёрту последствия.
Не знаю, чего я ожидала. Что Зендер бросит вызов Тилу? Что они будут драться из-за меня? Едва ли. Люди вроде него не сражаются за таких, как я, а уж за свою честь я и сама могу постоять. Но бал продолжается, всё внимание Тила направлено только на меня, и остальные начинают это замечать. Не успеваю оглянуться, как у меня оказывается очередь из желающих потанцевать со мной. И возможных партнёров в ней больше, чем известных мне танцев.
Часть меня всё ещё подозревает страшный розыгрыш. Сложный, продуманный, возможно, включающий всех присутствующих. В полночь они сорвут свои маски, и сразу станет ясно, какая же я идиотка.
Вновь ловлю себя на том, что мне очень не хватает бронежилета и оружия. Да, у меня есть нож на бедре — как и сказала Зендеру, я не бываю безоружной, — и один маленький надёжно спрятанный бластер. Если это всё-таки дурацкий розыгрыш, мне будет сложно удержаться от массового убийства.
Но прямо сейчас, пока я танцую с самым завидным женихом в этом зале, у меня кружится голова. Тил — настоящий мастер: с ним я выгляжу так, будто знаю, что делаю.
Танец заканчивается, и Тил, взяв меня за руку, уводит в сторону от танцующих. Мы выходим подышать и насладиться вечерней прохладой на террасу, освещённую гирляндами на деревьях, а также свечами и фонарями на каждом этаже.
— Свежий воздух, — вздыхает Тил. — С ним ничто не сравнится. Переехав на Куоре, я не осознавал, как мне этого не хватает. Здесь красиво. Этот дворец, эти сады — всё просто волшебное.
Он тянется к цветку, к одному из тех, что окрашены сразу несколькими яркими красками: белый, сиреневый и зелёный — все соединены вместе. Своими изящными пальцами он нежно берёт бутон и подтягивает ко мне, не отрывая от стебля. Я смотрю на цветок. Тил хочет, чтобы я его понюхала или ещё что. Но это совсем не в моём стиле. Тил просто улыбается и сам наклоняется к бутону, закрывает глаза и вдыхает аромат.
— Чувствоцветы. Я знаю не так много миров, где они растут так же хорошо, как здесь.
— Я думала, ты родился на Куоре.
Он выпускает цветок из пальцев. И тот, брошенный, возвращается к буйной поросли вокруг колонны.
— О нет, я родом из Первомира.
Я внимательно смотрю на него, пытаясь понять, пытается ли он меня надуть. Никто из ныне живущих не был рождён в Первомире. Это мёртвая планета. Я даже не знаю, где она находится.
— Правда? А я думала…
Тил ухмыляется.
— Что там никто не живёт? Мои родители были учёными. Их отправили туда, чтобы попытаться возродить планету. Местами идеальное место. Но в основном… — пожимает плечами. — Не очень.
Я не могу сдержать любопытство.
— И где же он находится?
Тил наклоняет голову.
— Это секрет Империи, — дразнит он. — Только Императрица и её приближённые знают местонахождение Первомира. Я даже не уверен, что мои родители знали. Их просто перевезли туда, когда я ещё был в утробе матери.
— Беременную? Разве это не опасно?
— Ты просто не знаешь мою мать. Она уверяет, что ничего не знала. Но я подозреваю обратное. Тем не менее, её работа была её смыслом жизни, — он искренне улыбается, с теплом говоря о ней. — Я думаю, вы бы поладили. Ты бы ей понравилась.
Смущённая, я смотрю вверх, на россыпь звёзд на ночном небе, и гадаю, на орбите которой из них он родился. И как далеко это отсюда.
Тил наклоняется ко мне, от его тела исходит тепло, а приятный аромат обволакивает меня. Он поднимает руку рядом со мной, указывая в небо, и я чувствую себя так, будто он окружил меня со всех сторон. Это не плохое чувство. Совсем нет.
— Видишь вон там маленький огонёк? — тихо спрашивает он, словно любовник, шепчущий приятности. Он указывает пальцем на небо. — Вот оттуда мы родом. Мы все. Это солнце Первомира.
Я не совсем понимаю, на какую именно звезду он показывает, просто смотрю в нужном направлении, вглядываясь в темноту, где звёзды — и яркие, и тусклые — смотрят на нас в ответ, мерцая, сияя, сверкая, как бриллианты. Улыбаюсь. Не могу ничего с собой поделать.