***
Я сижу у окна, смотрю на сады и больше всего на свете хочу понять, что происходит. Вот бы здесь оказался Зендер, или Петра, или Том, или хоть кто-то, с кем я могу быть самой собой — Бел, а не Беленгарией Антейской. Не неизлечимо больной королевой.
Когда приходит Джондар, я чувствую неожиданный прилив радости. Пока не замечаю его выражение лица — крайне встревоженное. Следом за ним заходит Кон.
— Это не очень хорошая идея, — говорит мой супруг. — Она не в лучшем состоянии. Джон, пожалуйста…
Я ещё никогда не видела, чтобы Джондар так открыто не повиновался Кону. Значит, это не просто срочное дело. Что-то пошло не так. Чудовищно не так.
— Том вышел на связь: они нашли выживших на Келте и оборудование по созданию мех.
Но ведь это невозможно.
— Выжившие? Спустя столько времени?
— Оборудование… не похоже на гравианское. Точнее, изначально оно их, но кто-то его доработал и изменил технологию. И эти люди не с Келты. Бел…
Пропавшие без вести. Мне следовало догадаться. Со всей этой эпидемией и послевоенными миграциями мы упустили их из виду.
Я качнулась назад, Кон хватает меня за руку, помогая удержать равновесие.
— Джон, не сейчас.
— Она должна знать! — вскрикивает Джондар. — Она предпочла бы знать.
— Знать что?
Желудок сворачивается в узел, и жуткая пустота всасывает всё, что есть внутри меня. Я цепляюсь за то, что осталось от меня прежней. Потому что я знаю точно: произошло нечто ужасное.
— На наших напали, неопознанный корабль имперского происхождения. Антейский шаттл был повреждён, но не серьёзно. Эллиш смогла вытащить большинство из них, но…
Мир вокруг вращается.
— Большинство…
Кон снова предпринимает попытку:
— Бел, пожалуйста, присядь.
— По возвращении не досчитались твоего брата, Петру и Хармона Лиса.
Я не могу пошевелиться. Не чувствую ног, и что-то в голове кричит, но я не могу произнести ни звука. Падаю обратно в кресло, и всё перед глазами темнеет.
***
Я просыпаюсь в тёплой и мягкой постели и в первые секунды не могу ничего вспомнить. Пока не открываю глаза. И воспоминания обрушиваются на меня, как цунами. Я даже не знаю, какой сегодня день. Но знаю, что мой брат и моя лучшая моя подруга пропали. И что на Келте людей превращают в новые, более чудовищные виды мех.
Я нахожу свой коммуникатор — браслет лежит на прикроватном столике — и звоню Джондару.
— Есть новости с корабля?
— Ваше величество, корабль покинул Келту и уже летит сюда.
— А что насчёт Зендера, Петры и… Хармона, кажется?
— Да, Хармон Лис. Пока никаких известий. Бел, Кон попросил ограничить тебя от некоторой информации. Я не могу сказать ничего больше.
Что? Почему?
Я приподнимаюсь на кровати. Это не наши покои. Я в лазарете. В отдельной палате, за закрытой дверью, с окном для наблюдения из соседней комнаты… Ничего хорошего это не означает.
Я отключаю Джондара и набираю Кона.
— Что я здесь делаю? Где ты?
— Сейчас подойду. Ты спала. Буду через минуту.
Спала? Разве что под действием успокоительного. У меня на руке пластырь, которого раньше не было. Я срываю его, и голова раскалывается от боли.
***
Внезапно я промерзаю до костей. Стою, босая, на жёсткой поверхности, и не понимаю, где я. Оборачиваюсь вокруг в поисках чего-нибудь знакомого. Чего угодно. Результат не обнадёживает.
— Скажите это снова, — просит Лиетт. Она падает на колени передо мной и сжимает мои ладони. Развернув их тыльной стольной, она целует костяшки. Я вырываю руки.
— Где я?
Её черты вновь искажает чистая ненависть. Рот кривится в презрительной усмешке.
— Опять ты. Это ненадолго. Скоро всё закончится. Принцесса. Смотри.
Мои ладони светятся, золотой пульсирующий свет исходит от кожи, прокладывая путь по венам. Я поднимаю руки, чтобы изучить внимательнее. Будто так я смогу увидеть способ это остановить.
Боль пронзает меня. Агония и замешательство. Я теряю себя. Пустота накрывает меня с головой, поглощает до самых пят. Я ничего не могу с этим поделать. Разум цепляется за образ Кона. Одна только мысль…
***
— Бел, пожалуйста, прошу, услышь меня. Я знаю, ты ещё там.
Открываю глаза, снова оказываясь в новом месте. На этот раз в мастерской. Мастерской Кона. Он на полу, кровь течёт по его виску. Вся его золотая кожа в порезах и ушибах, под глазом синяк, а белок покраснел от лопнувшего капилляра. Его рука тянется ко мне, умоляюще. Голос надрывается от боли.