Камень прямо передо мной, достаточно опустить ладонь — и я коснусь его, возьму его.
Он поёт мне — словно сирена, зову которой я не могу противостоять. Я ещё никогда не хотела ничего так сильно, как этот камень. Ни Шая, ни Кона. Этот камень мой. Мне нужно только его взять…
— Не делай этого, Бел. Остановись, — голос Ренны звучит глухо, как эхо чего-то потерянного. Словно она в миллионе световых лет от меня. Я зажмуриваюсь так крепко, что перед глазами пляшут чёрные и белые пятна.
— Бел…
Кон шепчет моё имя, точно молитву, и я снова поднимаю взгляд на него. Это всё какая-то бессмыслица. Нет никакой нити, за которую можно было бы уцепиться. Я потерялась во времени и пространстве. Не знаю, сколько дней прошло с нашей свадьбы. Всё потеряло смысл. Слова, потребности, желания… Они не принадлежат мне.
Его кровь льётся мощным сверкающим потоком, на скуле глубокий порез. Я сжимаю ладони, и они болят: повреждённые костяшки говорят мне больше, чем я хотела бы знать.
Это я сделала?
Это я напала на Кона? Зачем мне это делать? Я же люблю его.
— Кон? — моё горло жжётся, словно я сорвала голос криком. Глаза болят, будто что-то проталкивает себе путь изнутри.
Я подаюсь к нему, но он отшатывается назад, выставляя перед собой руку.
Что я натворила?
— Другая напала на него, — рычит голос Аэрона в моей голове. — Паразит из Копариуса. Ты должна бороться с ней, Беленгария. Не дай ей взять над тобой верх.
— Что ты имеешь в виду? Кон, поговори со мной. О чём это он?
Мне страшно, дико страшно. Я не знаю, сколько времени прошло, где я была и что делала. Я не понимаю…
— Ренна, приведи сюда помощь…
Я пытаюсь что-то сказать, но слова отказываются формироваться в голове, застревая на середине мысли. Туман подползает ко мне со всех сторон. Пустота распространяется по венам, тьма поглощает меня, забирая сознание. Я борюсь с этим, пытаюсь вспомнить прежнюю себя, держусь мыслями за него, за всё, что я знаю, помню и люблю.
Всё… Зендер пропал. Шай мёртв. И Петра…
— Она тебе не поможет, — раздаётся голос Лиетт. Не знаю, где она была всё это время, но она выходит из дальней части мастерской, держа в руках какое-то изобретение Кона, поигрывая им, а когда не получается использовать, отбрасывает в сторону, как ненужный мусор. Оно громко ударяется о пол, разлетаясь на куски. — Отключи защитный щит над Копариусом, антейм, или твоя дорогая жёнушка начнёт ломать тебе пальцы один за другим.
Это возвращает меня в чувства на мгновение.
— Нет, я не стану!
Губы Лиетт медленно расплываются в порочной ухмылке.
— Просто подожди ещё минуту.
Тьма поднимается во мне, словно Лиетт каким-то образом призвала её. Я не могу её остановить. Не могу побороть. Я словно щепка, попавшая в водоворот. Падаю на колени перед Коном, пытаясь дотянуться до него, цепляясь за его руки. Свечение возникает под кожей пальцев и распространяется вверх, по рукам, устремляясь к сердцу, к горлу, к лицу… Он зовёт меня по имени — я вижу это по губам, но не слышу ни звука.
Меня больше нет.
Глава 20
ПЕТРА
Зендер шевелится и стонет, моргая пересохшими глазами, и оглядывает развалины вокруг, среди которых я нашла укрытие — небольшой флигель с вышедшей из строя системой жизнеобеспечения, которую по-хорошему надо бы подзарядить с центральной панели управления. Судно, атаковавшее нас, улетело и больше не возвращалось. Я рада, что нашим удалось скрыться.
Кроме бедняги Хармона Лиса.
Больше никого в поле зрения не наблюдается: ни десантников, ни мех. От основного здания, где они находились ещё несколько минут назад, осталась лишь дымящаяся дыра. Кто бы ни был на том гигантском корабле, они разрушили все следы своего пребывания здесь и посчитали, что все свидетели уже мертвы или всё равно долго не протянут. Я обеспечила безопасность в нашем небольшом укрытии — это всё, что я могла сделать на данный момент. Ну, и присматривала за Зендером.
Кажется, он не мог ни на чём сфокусировать взгляд, даже на мне. Возможно, ударился головой. А то и хуже. Пожалуйста, предки, только не хуже.
Я открыла бутылку воды из своего рюкзака и помогла ему принять сидячее положение.
— Похоже на сотрясение, — говорю ему. — Как твои глаза?
— Я… в порядке. Вроде. Только… о предки… голова раскалывается.
Я даю ему воды, и он осторожно отпивает. Мы оба хорошо знаем, что от перебора может затошнить.
— Да, ты нехило ударился.
— Меня нехило ударило обвалившееся здание.
Улыбаюсь. Раз шутит, значит, всё не так страшно. В остальном ситуация отстой, но я не хочу пока ему об этом сообщать.