«Ренна в порядке? Аэрон и другие?»
«Мы в безопасности».
Я едва решаюсь на следующий вопрос.
«Тил?»
«Мы в безопасности».
Отлично. Больше мне ничего знать не надо. Они в безопасности. Ну, хоть кто-то.
«Можете связаться с Томом?»
«Он слишком далеко, но я попробую. Петра Кел… не трогай камень».
«Берегите Ренну. Ей нехорошо. Мне кажется… Мне кажется, она заболела. Кристаллы истощают её. Присмотрите за ней».
«Клянусь честью, я защищу её. Но… мы заперты в ловушке. Под землёй».
«Что?»
«Они загнали нас вглубь и обвалили выход из пещеры. Тил и другие пытались не допустить их во внутренние коридоры, так что те просто достали взрывчатку. Петра Кел… у нас мало времени. Воздух меняется».
В каком смысле меняется?
А затем до меня доходит — у них заканчивается воздух. Они загнаны в ловушку, и у них заканчивается кислород. А что Тил? Он не ранен?
Но я не спрашиваю это у Фавре. Мне нужно быть сильной. Серые оставили его там, что странно. Знаю, они хотели добраться до меня — возможно, лишь в качестве приманки для Зендера, но факт остаётся фактом. Если их целью была бы Императрица, они бы уж точно постарались схватить Тила. Если только не сочли его слишком проблемным.
Да, наверное, всё дело в этом. Он слишком проблемный. От макушки до пят и до мозга костей.
«Свяжитесь с Томом, хорошо?»
Наша связь обрывается. И это говорит мне о том, чего бы я предпочла не знать. Мы в радиусе действия Копариуса. Подъезжаем к Лимасиллу.
Двигатель начинает работать громче, когда начинается спуск. А как только приземляемся, всё резко стихает. Солдаты не разговаривают между собой. Они просто поднимают меня и выносят. Не грубо, но и не сказать, что бережно. Они перетаскивают меня, как какой-то багаж, а моё тело, уставшее и усыплённое медикаментами, слишком обессилено, чтобы сопротивляться.
Не успеваю я понять, что происходит, как меня прижимают к чему-то жёсткому и неподвижному. Ремни сковывают мои руки и ноги, ещё один идёт поперёк горла, затрудняя дыхание. Я не могу пошевелиться.
Кто-то сдёргивает мешок с моей головы. Я смотрю на Арта, но не вижу его. Я вижу на его месте нечто другое.
В следующее мгновение Лиетт встаёт между нами. На её слишком миловидном личике появилось нечто жестокое. Оно всегда там было, но сейчас стало ярче выражено. У неё было время дать волю своей истинной сущности.
— Генерал Кел! Мы по вам скучали.
— Не играй с ней, — произносит Бел за её спиной. Взгляд Лиетт становится злым на мгновение, но она тут же расслабляется и отступает, кланяясь королеве.
— Как пожелаете, ваше величество.
И Бел… Нет, это не Бел.
Она прижимает камень к своей груди, поглаживая, как дитя, и, опустив голову, смотрит на него. У меня даже сложилось впечатление, что она вовсе забыла, что я здесь.
Но затем она начинает говорить, развеивая мои сомнения. Нет, она ничего не упускает из виду.
— Тебе не стоило возвращаться в Лимасилл.
Я стараюсь звучать уверенно, подавив страх глубоко внутри. Я не дам ей увидеть его.
— Это не было моей инициативой, Бел. Не стоило посылать его за мной.
Она смеётся. Я этого не ожидала. У монстра есть чувство юмора. Или дань уважения моему сарказму. Или, что более правдоподобно, — понимание безнадёжности моего положения.
Дверь позади меня открывается, и кто-то врывается внутрь.
— Простите, ваше величество. Меня задержали дела братства.
Фейстус падает на колени перед ней, раскинув руки в мольбе.
— Дела братство значат больше, чем наша госпожа? — скалится Лиетт.
Ярость на её лице выглядит довольно комично, и я бы посмеялась, если бы не моё плачевное состояние в настоящий момент.
— Ты забываешься. Я прайм Копариуса! Ваше величество, неужели вы позволите этой зазнавшейся девчонке разговаривать со мной так?
— А сам-то? — спрашивает в ответ Бел скучающим тоном.
Не такого ответа он ожидал.
— Я, ваше величество?
— Ты, если мне не изменяет память, считал, что королева недостойна того, чтобы взглянуть на камень. Ты не видел её потенциал. А вот Лиетт разглядела, — девушка просияла на этих словах, чуть ли не заплясав от радости. — Не мне решать ваши разногласия. Вы оба мои слуги. Кто служит мне лучше, Арториус?
Тот пожимает плечами. Ему определённо всё равно. Но в глазах Лиетт и Фейстуса горит фанатичный огонь. И они ненавидят друг друга. Возможно, я смогу это использовать.
— Мне это надоело, Арториус, — продолжает Бел. — Если один из них может послужить мне лучше, то они смогут это доказать.
Арт бросает кинжал на пол. Он звякает, останавливаясь между спорщиками. Фейстус поворачивается с мольбой к Копариус, своей богине. Лиетт, всегда такая прагматичная, хватает нож и бросается на противника, потроша его за считанные секунды. Она поднимает глаза, тяжело дыша, вся покрытая кровью, пока он корчится в предсмертных судорогах рядом с ней. Всё произошло так быстро, что он едва ли успевает издать хоть звук. Лиетт поднимается на колени, протягивая кинжал перед собой в ожидании благословения. Её губы раздвинулись в широкой зубастой улыбке со смесью удивления и облегчения.