— Теперь я прайм? Да, ваше величество?
Бел молча обходит её и приближается ко мне. Кровь течёт следом за ней, как багровая река, и испаряется, когда камень начинает сиять.
Потеряв дар речи от происходящего, я дёргаю ремни.
— Ты готова служить? — спрашивает Бел. — Выбора у тебя в любом случае нет.
Она двигается так грациозно, словно танцовщица — тонкая, изящная, красивая в своей стихии. Дикая паника охватывает меня, какой ещё никогда не испытывала. Всю свою жизнь я боролась со страхами, подавляла их, как могла.
Но есть вещи, которые вроде бы и удаётся подавить, но потом они вылезают, сильнее прежнего.
Мой голос срывается на крик:
— Не приближайся ко мне с этой штукой!
Пытаюсь высвободиться из ремней. Я как будто в одной из тех машин, в которых программировались мехи — той же формы, только вот никаких проводов не видно. Надеюсь, что их нет. Глядя на зловещее свечение в руках Бел, я понимаю, что никаких проводов и не надо. Этого камешка достаточно, чтобы воздействовать на меня.
— Будет немного больно, — предупреждает Лиетт. Бел не останавливается. Она приближается ко мне пугающе медленно. Дразнится. — А нет, вру. Будет ОЧЕНЬ больно.
Я должна выбраться отсюда. Сбежать куда-нибудь. Высвободиться, вырваться и вылететь пулей, но не могу. Сердце колотится в груди — возможно, пытается пробить рёбра и выбраться на волю. Я хватаю ртом воздух.
— Нам пришлось создать эту камеру для тех, кто не захотел присоединиться добровольно, — рассказывает Лиетт. Какой интересный факт, спасибо. Бел ничего не говорит. Нет, это не Бел. Нельзя забывать, что это кто-то другой на её месте. Она поглаживает камень.
— Так правда намного проще. Без беготни и криков. Но ты… я бы хотела увидеть, как ты пытаешься сбежать. И кричишь. И зовёшь на помощь. Если у нас есть время в запасе. Можно, ваше величество? — спрашивает она, как ребёнок, умоляющий родителей купить щенка. — Пожалуйста?
Она спятила. Совсем свихнулась.
Бел… Нет, не Бел! О предки, я должна помнить, что это не Бел!.. Она замирает и бросает вопросительный взгляд на брата.
— Ваше величество, это было бы неразумно.
Спасибо, Арт! Хотя, может быть, если бы они меня освободили, я смогла бы оказать сопротивления. Смогла бы сбежать. И может даже… смогла бы добраться до неё.
Бел вздыхает, словно её ужасно расстраивает, что она не может поиграть со мной. Капризный ребёнок с божественными способностями.
Не Бел. Это не Бел. И не Арт. Насчёт Лиетт не знаю.
Это всё Копариус, проникший в каждого из них. Он подпитывается их энергией и скоро возьмётся за меня.
— Бел, послушай! Ты должна бороться! Услышь меня, Бел, пожалуйста!
Бел останавливается передо мной, внимательно изучая меня, и подсветка снизу делает её каким-то демоническим. Она похожа на инопланетянку. Я побывала в бесчисленном множестве миров и сталкивалась с врагами самых разных рас, но такого ещё не видела.
— Мы с тобой похожи, ты и я, — шепчет она. — Мы сделаны из камня. С каменным сердцем. Бел не слышит тебя, Петра. Никто не слышит. Кроме меня.
Слова застревают в горле.
— Прошу. Не надо.
Знаю, звучит жалко. Но мне уже всё равно. Я должна её остановить.
— Тссс, — успокаивает она. — Как тебе уже сказали, будет больно, но совсем недолго. А потом ты уже не будешь ничего чувствовать. Поверь мне.
И она прикладывает камень к моей груди. Я втягиваю ртом воздух. Мои лёгкие плавятся. Мне хочется закричать, но я не слышу своего голоса. Свечение из камня переходит ко мне. Оно распространяется по моей коже, просачиваясь внутрь, проходя насквозь, прожигая вены.
Внезапно ко мне возвращается голос. Но я не кричу. Я вою.
Темнота окружает меня. Я теряюсь в тени, в пещере, глубоко-глубоко под землёй, куда не проникает солнечный свет. Кристаллы в скалах светят слабо, мутным зелёным цветом. Я пытаюсь осмотреться, но ничего не вижу. От каменных стен исходит тепло. Даже жар. У меня словно лихорадка, я горю заживо.
Делаю шаг вперёд, наощупь ориентируясь в проходе. Здесь душно, дышать нечем. Пот проступает на моей коже.