Страшное предчувствие стиснуло сердце королевы. Неужели… да нет, не может быть… как она только могла такое подумать?
– Генерал… Ведь это же не значит, что Джелу собирается использовать Клинок Армагеддона в битве с Килгором? – спросила Катерина, с надеждой глядя в лицо Кендалу.
– Надеюсь, что не собирается. Он же не безумец, чтобы не понимать, к чему это может привести, – ответил регент, но уверенности в его голосе не чувствовалось.
– Надо послать к нему гонца. Предупредить, чтобы ни в коем случае не вздумал…
– Конечно же, пошлем. И будем надеяться, что он успеет вовремя. Может, эти предосторожности и излишни, но лучше уж на всякий случай перестраховаться.
Гонца в Крюлод отправили, но никаких известий оттуда пока не поступало. Катерина всё больше уставала от бесконечной нервотрепки, от напряженного ожидания новостей и от носившегося в воздухе, нараставшего с каждым днем всеобщего ощущения близости катастрофы. Она совсем потеряла покой и мечтала лишь о том, чтобы вся эта жуткая история с Ледяным Клинком и бракадским пророчеством благополучно завершилась, и как можно скорее. Никогда не отличавшаяся особой набожностью и посещавшая храм только по большим праздникам, теперь она проводила там каждое утро, моля богов, чтобы те ниспослали Джелу удачу в предстоящей битве с Килгором, внушили ему осторожность и благоразумие, помогли быстрее овладеть Ледяным Клинком и уничтожить его вместе с Клинком Армагеддона. Катерина украшала цветами статуи пресветлых Арагура Создателя, Эрлоира Хранителя и Илвантая Судии, целовала их мраморные ступни, зажигала перед ними разноцветные свечи. Прозрачные капли воска тихо падали на пол, струи благовонного дыма уходили под купол, наполняя воздух тонким ароматом, изваяния богов глядели сверху вниз со спокойной мудростью. Лишь там, в храме, непрестанно грызущий страх на время покидал измученную душу, приходило умиротворение, и казалось, что всё будет хорошо…
Но однажды страшный грохот сотряс стены дворца. С потолка посыпалась штукатурка, раздался звон разбитых стекол, из оконных проемов полыхнуло жаром. Катерина, работавшая в это время с документами в своем кабинете, вскочила, выбежала на улицу – и остановилась как вкопанная, потрясенная открывшейся ее взгляду ужасной картиной. Все ее самые страшные бредовые видения не могли идти ни в какое сравнение с тем кошмаром, который предстал перед ней теперь. Огонь был повсюду, он крупными хлопьями низвергался сверху и с ревом вырывался из глубин трескавшейся земли. С раскаленного неба сыпались молнии, озаряя округу ослепительными вспышками; по булыжной мостовой дворцовой площади текли бурлящие потоки лавы. Катерина сразу поняла, что произошло. Страшное пророчество бракадского мудреца осуществилось. Где-то в бескрайних крюлодских степях скрестили магические Клинки два воина, сошедшиеся в смертельной битве – жестокий король варваров Килгор, преисполненный жаждой власти над всем миром, и Джелу, считавший себя призванным предотвратить угрозу конца света, но не послушавший предостережений и всё-таки применивший в бою Клинок Армагеддона. И теперь предпринимать что-то было уже слишком поздно. Мир рушился на глазах, и спасти его было нельзя. Бонифаций Фалленстарский, как всегда, оказался прав…
Повсюду раздавались удары грома, грохот разваливающихся строений, свирепый треск огня. Неподалеку поднимался черный дым над руинами храма, где Катерина еще вчера возносила молитвы богам. По всей площади с истошными воплями носились охваченные пламенем люди. В отчаянных бесполезных молитвах они воздевали руки к багровым небесам, но оттуда на них сыпались лишь новые огненные хлопья, громы и молнии. Какая-то растрепанная женщина бегала с безумным видом и кричала:
– Да где же вы, боги? Нету вас, что ли? Заберите меня, убейте – только остановите это, спасите их всех!
Но молнии ударяли мимо. Боги явно не желали принимать ее в жертву.
Катерина стояла посреди этого ада в какой-то прострации, совершенно не испытывая страха, не испытывая желания куда-то бежать, искать спасения… Происходящее вокруг как-то отодвинулось, отдалилось от нее, будто не имело к ней отношения, будто она взирала на весь этот ужас со стороны. С отрешенным видом смотрела она на гибнущий мир, и мысли ее были необыкновенно четкими и ясными.
«Так вот, значит, как должна завершиться история Эрафии! Значит, всё было напрасно – все наши войны, все подвиги и жертвы… Всё, за что я сражалась, за что мои предки бились и отец мой жизнь положил, теперь летит псу под хвост. О Создатель, как несправедливо…»
Всё вокруг заволакивал едкий дым, к которому примешивался запах горящей плоти. Текущие по земле ручьи лавы на глазах превращались в бурлящие смрадные реки. На соседнем холме молния ударила в статую Родины-матери, воздвигнутую в честь Катерины, и ее опаленные осколки покатились вниз по склону. Земля под ногами ходила ходуном, большие куски ее проваливались в преисподнюю, увлекая в образующиеся пропасти рушащиеся здания и вопящих от ужаса людей. Подземные толчки усиливались с каждой минутой. За спиной Катерины с грохотом обрушился дворец, погребая под обломками тех, кто не успел выбежать наружу. В дыму мелькнула высокая фигура Кендала, он вложил камень в гнездо на рамке портала, и тот мгновенно ожил, распахнувшись клубящимся провалом в ничто. Кендал подхватил оказавшуюся рядом женщину с ребенком на руках и швырнул в проем – они мгновенно исчезли. Толпа с воплем рванулась к порталу. Распихивая друг друга, отчаявшиеся люди лезли в узкие ворота. Полуголый здоровенный мужик с опаленными огнем волосами, истошно крича и расталкивая женщин с детьми, пытался пробиться ко входу в портал; возмущенная толпа не пускала его…
«А ведь сейчас и в Эофоле творится то же самое. И в Нихоне, и в Дейдже… Какая теперь разница, кто следовал светлым путем, а кто темным – всё равно все пришли к одному и тому же концу. Нет больше ни добра, ни зла, смерть всех уравняла и примирила. Наверное, только так и могло закончиться противостояние Света и Тьмы, по-другому мы примириться не могли…»
Регент выкрикивал какие-то приказания появившимся рыцарям, потом повернулся и канул в дымное пламя. Рыцари собрали несколько десятков латников, образовавших недлинный живой коридор, через который мчались к порталу обезумевшие люди. Ратники, повернувшись спиной к бегущим, отражали напор толпы, действуя древками копий, пока их товарищи рассекали людское месиво и направляли к порталу.
– Что же вы стоите, королева? Бегите, спасайтесь – вас пропустят без очереди! – крикнул пробегавший мимо рыцарь.
Однако Катерина продолжала стоять с безучастным видом, даже не обернувшись в его сторону. Не дождавшись от нее никакой реакции, рыцарь обреченно махнул рукой и устремился к порталу.
«Спасаться? Бежать? Куда бежать – в незнакомый чужой мир, в который ведут эти порталы? Нет, тот мир не для меня, мне не будет в нем места. Зачем он мне, если всё, что мне дорого, всё, что я люблю, остается здесь?»
Огненные хлопья падали с небес всё чаще, сливаясь на горизонте в сплошную стену пламени. Фигуры людей, бегущих к спасительным воротам, скоро стали неразличимы в густом черном дыму. В нескольких шагах от Катерины раздался оглушительный взрыв. В лицо ударила волна раскаленного воздуха, Катерину подбросило вверх, и ей показалось, что она, разрываемая на части адской силой, летит прямиком в тартарары. Последним ощущением был сильнейший удар о землю – и окружающий мир перестал для нее существовать. А из самых глубин преисподней вырвался громадный, свирепо ревущий столб пламени. Огонь взметнулся ввысь и обрушился на истерзанную землю, накрыв собой всех, кто еще пытался спастись. И долго пылало это адское пламя, и в его яростном треске уже не было слышно истошных воплей погибающих…