Эрин знала, кому принадлежат эти глаза. Ошибиться просто невозможно.
Она видела их столько раз, столько лет подряд. И всякий раз они лишали её воли и сил, отнюдь не в романтическом смысле. Хотя и в нём, возможно, тоже – сложно не ощутить привязанность к тому, кого видишь пусть не каждый день, но достаточно часто, чтобы навсегда запомнить черты лица, цвет глаз…
– Я тебя напугал? Ты в порядке? – звучным, чуть хриплым голосом осведомился такой знакомый незнакомец. И, не дождавшись никакой реакции, повторил свои слова – уже не по-эрмегарски, но на хорошем фейском.
В многочисленных снах, галлюцинациях, видениях тот, кого она знала – и не знала вовсе, – никогда не говорил с ней по-фейски. Вообще никак не говорил. Только улыбался, беззвучно звал за собой, просто… был. Рядом – протяни руку, почувствуешь тепло тела и гладкость кожи. Эрин пыталась. Но ответом на эти попытки была лишь дымка, что рассеивалась тотчас. Будто не было в нём ничего настоящего, будто он среди всех видений Эрин был самым нереальным, то ли призраком прошлого, то ли вовсе плодом нездорового воображения. С её даром это вовсе не редкость – баэн-ши не зря вымерли. А те, кто нет, не зря проводили жизнь в наглухо замурованных башнях.
Что ж, всё бывает впервые.
Руку Эрин оттолкнула, силясь развеять очередное видение. Не сейчас, так не вовремя – ей ещё накладывать чары на своё новое жилище, и это сожрёт весь резерв…
– Нет! – вскочив на ноги, выкрикнула Эрин. Отвернулась, зажмурилась, не желая смотреть, не желая видеть того, что неведомая сила в очередной раз пытается ей показать. – Я не!.. Не сейчас!
Она ведь так боялась этого. Что видения всё же сотрут грань между собой и реальностью; что различить их будет невозможно. Что однажды чужое дыхание будет казаться настоящим, щекотать кожу на шее, а вновь стиснувшая плечо рука покажется удивительно тяжёлой и тёплой. Боялась однажды не вынырнуть из трясины собственного дара, которого не хотела и не просила.
Изогнутый нож, подарок старого друга, Эрин вытащила из-за пояса быстрее, чем успела даже понять, что делает. Кажется, однажды она уже делала так, и призрачный визитёр тогда исчез, оставив за собой лишь тёмную дымку.
Лезвие коснулось кожи. Будто само надавило, подчиняясь привычному движению руки. Оставило царапину. А ещё – несколько капель крови.
Ни в одном видении так не было. Никогда ещё дыхание от этого зрелища не сбивалось так быстро. Никогда сердце не начинало стучать как бешеное. Никогда не…
– Шафрийская работа? Красиво.
Кровь. Алая. Пачкает загорелую кожу, ползёт вниз. Медленно, тяжело. Пахнет железом и солью.
– Ты не… – Рука опустилась словно сама собой, выронила нож, который тут же воткнулся в землю, мягкую после недавнего дождя. – Не может быть. Ты не можешь…
– Что именно? – непонимающе проговорил мужчина. Провёл ладонью по царапине, стирая кровь, но капли проступили снова.
Ничего серьёзного, но Эрин вдруг ощутила непреодолимое желание коснуться, зажать рану. Рука потянулась к чужой шее сама собой, мазнула по горячей коже, оставляя алый след на пальцах.
– Настоящая, – пробормотала она, толком себя и не слыша. – Прости…
Она ожидала чего угодно, вплоть до хорошей оплеухи. Однако незнакомец лишь дёрнул бровью, качнул головой, усмехнулся краем рта.
– За что, за эту царапину? Ерунда, через полчаса заживёт.
Он поднял руку, вытащил из волос Эрин веточку кизила, невесть как там очутившуюся.
– Ты меня прости. Не хотел напугать.
Ей не кажется. В кои-то веки незнакомец оказался живым человеком, а не тёмной дымкой из видений.
Более того – знакомым её пса, который охотно дал себя погладить, стоило только нежданному гостю протянуть ладонь. Впервые за все восемь лет, что они провели вместе, её адский пёс кого-то к себе подпустил.
– Его зовут Бальтазар, – зачем-то сказала Эрин на фейском. Тряхнула головой, отчего непослушные кудри упали на глаза, вынуждая повторить жест. И добавила уже по-эрмегарски: – Это грим.
– Правда? Пять лет здесь живу, а грима вижу впервые, – незнакомец улыбнулся, не переставая гладить Бальтазара – тот вилял хвостом так радостно, будто встретил давнего друга. – Эй, Балти, ты слишком милый для грима!
А ведь и впрямь милый. Разумеется, если не знать, во что этот славный пёсик превращается при малейшей угрозе.
– Ты ему нравишься. Почему-то.
Улыбка сползла с лица незнакомца – точно солнце скрылось за тучами.
– «Почему-то»? – переспросил он эдак негодующе. – Побойся Хладной, маленькая фея, неужели я такой стрёмный?