На первый взгляд они были идентичны.
Почти.
Иной раз великолепная память даже мешает; я помнил мельчайшие детали — расположения ангелов, протяжённость комнаты, интерьер, стулья — но всё это было совершенно неважным. Иной раз нужно видеть не деревья, но лес.
Я посмотрел по сторонам, вздохнул. Затем прищурился в сторону чистого голубого неба и вдруг… Щёлк.
В моей голове точно цокнула лампочка.
Я прошептал:
— Зеркало…
Потолок.
В гробнице Фантазмагорикуса был зеркальный потолок.
Это было важно. Это было предельно важно. Я сразу почувствовал необычайную значимость этого обстоятельства. Зачем делать зеркальный потолок? Чтобы те, кого пытают, могли видеть собственные пытки? Глупость. Чтобы они могли видеть безумного императора? Нет. Последний и так возвышался перед ними посреди золотого трона. Зеркало было не для них, нет, зеркальный потолок был… Для
Самого
Фантазмагорикуса.
Чтобы он мог видеть самого себя. Чтобы он мог верить в самого себя.
Верить.
и Бояться.
— Весь мир, — вдруг заговорила Мая, снова привлекая моё внимание. — Не там, — она показала вокруг. — А тут — девушка медленно указала на собственной сердце.
— Ты понимаешь?
— Да. Я должен верить в самого себя.
— Этого хватит?
— Не знаю. Посмотрим. Раньше точно бы не получилось, но теперь у меня душа Десятого ранга. Теоретически, этого должно хватить, чтобы превратить её в Сердце кошмара.
Девушка серьёзно кивнула.
— Тогда… — она сделала глубокий вдох, выставила перед собой руки и вдруг прокричала:
— С добрым утром!
Бах!
…
…
…
…Y4, как слышно? Y4!'
— Прекрасно… кха…
Я сделал хриплый вдох и открыл глаза. Вокруг немедленно вспыхнула серая пустыня. В эту секунду я почувствовал каждую песчинку, которую поднимали порывы серого вибрацию, и вибрацию каждой молекулы воздуха, которую вызывал грохот массивных металлических ног.
51. страх
— Ты понимаешь?
— Да. Я должен верить в самого себя.
— Этого хватит?
— Не знаю. Посмотрим. Раньше точно бы не получилось, но теперь у меня душа Десятого ранга. Теоретически, этого должно хватить, чтобы превратить её в Сердце кошмара.
Девушка серьёзно кивнула.
— Тогда… — она сделала глубокий вдох, выставила перед собой руки и вдруг прокричала:
— С добрым утром!
Бах!
…
…
…
…Y4, как слышно? Y4!'
— Прекрасно… кха…
Я сделал хриплый вдох и открыл глаза. Вокруг немедленно вспыхнула серая пустыня. В эту секунду я почувствовал каждую песчинку, которую поднимали порывы серого ветра, и вибрацию каждой молекулы воздуха, которую вызывал грохот массивных металлических ног.
В данный момент я и СТРАЖ сделались одним целым.
Я не просто им управлял — я стал его частью.
И при этом я, кажется, смог сохранить собственное сознание.
Это было странное ощущение — ощущение многоголосья под собственной кожей; казалось, каждое моё движение отзывалось мириадами голосов.
Мне потребовалось некоторое время чтобы собраться. После этого я пристально посмотрел на Вестника. Его тощая голова и безумная улыбка возвышались над вихрями песчаной бури.
Тогда я сосредоточился и стал стремительно разрушать другую границу, которая пролегала между СТРАЖЕМ и обращённой на него верой. Последняя незримой волной резонировала на металлической поверхности моего тела.
Казалось, я слой за слоем снимаю железную скорлупку; вихри серого тумана начинали зарываться в моё сознание. Они стремились размыть его, поглотить, сделать его своей частью. В эти секунды перед моими глазами стали мелькать сперва десятки, затем сотни, тысячи и наконец миллионы маленьких картин.
Некоторые из них распадались на части.
Другие сливались воедино.
Я видел мириады человек, которые сидели в бетонных залах и молились. Перед ними тянулись экраны. На некоторых из них был Вестник — они смотрели на него с ужасом, на других — я. На меня они смотрели с надеждой человека, чья жизнь висит на волоске — самой отчаянной, слепой и неистовой.
Затем я отчётливо увидел маленькую девочку в сером платье. Её родители… таинственным образом я знал, что это были её родители… упали на колени и сложили руки в молитвенной позе. Они молились своему божеству. Девочка, ничего не понимая, пыталась за ними повторять. Только в мыслях у неё был не бог или богиня, но я, который за считанные секунды возвысился над последними — до предела за границей облаков…
А затем всё переменилось.
Передо мной стали возникать другие образы.
Я увидел сотни жрецов, облачённых в серые робы, которые наполняли пространный каменный зал. Все они склонили головы. Перед ними стояла девушка в золотистой мантии. В глазах у неё сверкал огонь, на губах звенела молитва. Звон её ударялся о высокие каменные стены, поднимался на вершину церковной башни, где висел огромный золотистый колокол, и, сотрясая последний, звучал по всему городу, отзываясь мириадами сердец…
А затем всё исчезло.
Испарилось.
Всё это поглотил серый туман.
Я обнаружил себя перед лицом неистовой серой бури. Я должен был шагнуть вперёд, и в то же время, стоило мне протянуть хотя бы руку, и мои мысли сразу начинали исчезать. Казалось, целые звенья пропадали из цепочки моих рассуждений, и на смену им приходили другие, звенящие великой мудростью и в то же время чужие.
Это были мысли Золотых крыльев.
Я сделал глубокий вдох.
Фигурально, разумеется.
Всё в это мире было сугубо фигуральным.
Мне нужно было сохранить своё сознание. Для этого мне нужно было верить в себя. Мне нужно было обрести… нет, стать сердцем кошмара.
Больше не было никаких протоптанных дорожек или потайных путей.
Это был вопрос чистой, незамутнённой силы воли.
И самомнения, конечно.
…Будем надеется, по меньшей мере последнего у меня более чем достаточно.
Не теряя больше ни секунды, я сосредоточился и шагнул навстречу буре.
…И тут же понял ещё одну маленькую, незначительную проблему. Казалось, между мной и серым туманом пролегает тонкая корочка. Что это было? Костюм… точно. Костюм Стража, призванный ограничить влияние серого тумана.
Я вспомнил бикини с розовыми облачками, прыснул и потянул застёжку.
В ту же секунду на меня набросились серые вихри: один, второй, третий… Они терзали мой разум. Терзали моё сознание. Я прикусил губы. Сосредоточился. Я представил самого себя. Своё лицо. Свои руки. Я вспоминал моменты из прошлого и настоящего. Я строил песчаный замок на берегу, на который настилались всё более неистовые волны.
Наконец я стал повторять, как безумец, своё имя.
Алексей.
Алексей.
Тебя зовут Алексей.
Алексей.
Алексей…
Алекс… мелькнуло лицо Ани.
Алексей.
Алекс.
Дядя…
Таня…
я…
Алекс… си… у…
* * * * *
14 букв.
Четырнадцать звёзд.
Чёрное небо.
Бескрайний простор.
С добрым.
утром.
……
……
……
Я снова стоял посреди пустыни.
Передо мной находился Вестник.
Туман никуда не исчез.
Теперь он пропитывал меня насквозь.
Теперь отзвуки, которые пронизывали мои движения, исчисляли миллиарды.
Меня пронизывал туман целого мира, целой вселенной.
Я шагнул вперёд, затем ещё раз и ещё и ещё… Затем занёс руку, сжал кулак и со всей силой, которая струилась в моём металлическом теле, ударил его по лицу.
За секунду, прежде чем стальной кулак и неподвижная улыбка Вестника встретились, последняя дрогнула, переменилась, но лишь потом, когда сами звёзды засверкали и загрохотали, когда вес нескольких, а может и мириадов миров обрушился на его лицо, я понял, что на последнем появилось выражение страха…
…
…
…
52. битва
Я себя не понимал.
Я был собой, и в то же время чем-то большим.
Это было странное ощущение.
Именно поэтому я решил не обращать на него внимание.
Сейчас были несколько более важные вопросы на повестке.