Стоило мне ударить Вестника, и тот исчез. Испарился. Куда? Я заволновался и лишь некоторое время спустя заметил мельчайшие колебания воздуха перед собой. Я прищурился и наконец разобрал маленькую белую точку далеко на горизонте.
Она удалялась.
Потом замедлилась, остановилась и стала приближаться.
Я не успел даже моргнуть, прежде чем передо мной снова выросла громадная фигура Вестника. Лицо его переменилось. Теперь по нему пробегала кривая чёрная трещина. Выражение его тоже стало другим. Он всё ещё улыбался — улыбка его была застывшей — но правый глаз теперь сверкал, аки звезда ветреной ночью, и было в этом нечто безумное.
Монстр попытался схватить меня в свои объятья. Я бросился в сторону. Он выкинул руку. Я выбросил свою в ответ. Наши пальцы ударились друг о друга, и словно в замедленной съёмке вокруг стали подниматься пылевые бури.
Вообще всё вокруг казалось мне чрезвычайно медленным, и только у меня и Вестника была нормальная скорость.
Почему?
Я мимолётно посмотрел на прочих титанов, на песок, на звёзды и вдруг понял, что причина была не во времени, нет, она была в нашей скорости. Мы были настолько быстрыми, что весь прочий мир казался почти неподвижным. Стоило мне сосредоточиться или наоборот, расслабиться, и всё вокруг замедлялось или ускорялось.
Это было странное чувство. Смаковать его не было времени.
Не прошло и секунды, как пылевые волны достигли километровой вышины. Весь мир затрепетал. Стали подниматься цунами. По мере того, как я и Вестник прилагали всё большую силу в нашем противостоянии, землю начинали испещряли огромные зияющие трещины. Малейшие колебания воздуха между нашими пальцами обращались в ужасающие торнадо. Мы были словно бронированы рыцари, которые мутузят и толкают друг друга посреди стеклянного замка, — в данном случае роль последнего исполняла сама реальность.
Я заволновался.
После очередного удара под моими ногами возникла трещина настолько глубокая, что из неё повалил жар ядра планеты.
Следовало срочно перенести баталию в другое место.
Но куда?
Я быстро посмотрел по сторонам, затем наверх и…
Ха.
Ну ладно.
Немного радикальное решение, но почему бы и нет.
Вестник разинул пасть и собирался вонзить в меня свои острые зубы, когда я ринулся вперёд и сделал апперкот. Мой кулак ударился в его челюсть, последняя немедленно закрылась, раздался лязг, затем хруст, зубная пыль окропила мои пальцы, а затем белая фигура, словно снаряд из рогатки, устремилась в небесную высь.
— Скоро вернулись, займитесь остальными! — прокричал я в рацию и немедленно подпрыгнул.
Посреди воздуха я распустил свои крылья. Мне хватило сделать единственный взмах, чтобы на смену синему небу явились звёздные просторы. Всё это время я внимательно смотрел на Вестника. Последний замедлился благодаря трению атмосферы и уже было выращивал собственные крылья, когда я набросился на него и потащил вперёд.
И снова мир вздрогнул, вспыхнул, и тысячи камней стали разлетаться в разные стороны и парить среди звёздного неба.
Я почувствовал острую боль в районе руки и отпрянул.
Вестник лежал посреди огромного серого кратера.
Вокруг него вихрились парящие камни.
Когда он приподнялся, голубой шарик оказался прямо у него головой.
Это была земля…
Или, опять же, другая очень похожая планета.
Мы же с ним прямо сейчас находились на луне.
Изначально я собирался перенести нашу баталию в ещё более отдалённый уголок вселенной, на солнце или за пределы солнечной системы, но там определённо перестали бы действовать камеры. Мне нужно было разделаться с этой тварью у всех на глазах. Ведь на самом деле происходящее в материальной реальности было не более чем проявлением, одной из граней настоящей битвы, которая происходила в мире серого тумана, в мире, течения которого определяли удары человеческого сердца.
Я снова бросился на Вестника. Последний пытался подняться на ноги, когда я вбил его в землю, разинул пасть и откусил увесистый кусок его сморщенной белой плоти. Из рани с бешеной силой хлынули струйки серого тумана. Монстр пытался сопротивляться. Я почувствовал сильную боль и краем глаза заметил, как он вонзил свои когтистые лапы в мой живот. Не обращая внимания на боль, я вскинул руку и снова врезал по его сморщенному лицу, а затем ещё раз, и ещё, и ещё.
Я даже не заметил, как из моей глотки стал вырываться бешеный рёв. Это был крик дракона и нечто другое, в чём отзывались крики и мольбы несметных миллионов разумных созданий. После этого я перестал думать. Я только бил, кромсал, рвал и метал. Сопротивления Вестника, его острые когти, боль, которая проникала в самые недра моего сознания, и раны, которые покрывали не только тело, но сами мысли, которые вихрились у меня в голове — всё это только распаляло моё бешенство.
В один момент я схватился когтистыми пальцами за плечо монстра, оторвал кусок и сунул в рот.
Перед моими глазами мелькнул белый кролик в красном пиджачке.
Жах.
В руках у него была тросточка.
Жах.
Он напоминал куклу.
Жах.
Его морда скривилась в яростной гримасе, он вытянул лапку и… Жах.
Мои зубы сомкнулись, и рваная плоть вместе и литрами кислотной слюны хлынула в моё горло, раздувая в моём сознании огромную сферу серого тумана.
53. выход
Я даже не заметил, как из моей глотки стал вырываться бешеный рёв. Это был крик дракона и нечто другое, в чём отзывались крики и мольбы несметных миллионов разумных созданий. После этого я перестал думать. Я только бил, кромсал, рвал и метал. Сопротивления Вестника, его острые когти, боль, которая проникала в самые недра моего сознания, и раны, которые покрывали не только тело, но сами мысли, которые вихрились у меня в голове — всё это только распаляло моё бешенство.
В один момент я схватился когтистыми пальцами за плечо монстра, оторвал кусок и сунул в рот.
Перед моими глазами мелькнул белый кролик в красном пиджачке.
Жах.
В руках у него была тросточка.
Жах.
Он напоминал куклу.
Жах.
Его морда скривилась в яростной гримасе, он вытянул лапу и… Жах.
Зубы сомкнулись, и рваная плоть вместе с литрами кислотной слюны хлынула в моё горло, раздувая в моём сознании огромную сферу серого тумана
Вместе с этим я как бы отдалился от происходящего у себя перед глазами. Я превратился в человека, который сидит на переднем ряду в кинотеатре. Вокруг меня мелькают другие люди, великое множество, сотни миллионов. Мы смотрим странный экспериментальный фильм, в котором огромные зубы пожирают массивное белое создание. Пронзают его кожу, отрывают куски плоти, ломают кости, руки, позвоночник… С механической и безумной яростью перемалывают живое создание и запихивали его в свою глотку.
Живое создание, которое не хочет умирать.
Которое сопротивляется до самого конца, даже перемолотое в белую кашу.
Наконец последний его клочок растворился в безграничном горле.
Экран погас.
Всё потемнело.
Я открыл глаза, и тьма развеялась.
Я посмотрел на свои руки и на разбитую землю у себя под ногами.
Я стоял посреди протяжённого кратера, над которым парили серые камни.
Так… теперь нужно быть предельно осторожным.
Я выцепил глазами Землю — маленький голубой шарик среди звёздного неба, — прикинул расстояние — очень приблизительно — и прыгнул.
В этот раз мой прыжок был не таким молниеносным. Я плавно преодолел космическое пространство и столь же неторопливо стал пронзать густые слои бело-голубой атмосферы.
После этого я немного поработал крыльями и приземлился посреди пустыни.
Сперва я намеревался навестить Куросаки и всех остальных, но затем таинственным образом понял, что делать это было бессмысленно. Население этого мира сейчас находилось в состоянии глубокой медитации. Возможно, я немного перестарался, когда пытался сосредоточить в себе их веру и случайно поглотил некоторые аспекты человеческой психики. В этом не было ничего страшного. Я мог достаточно просто привести их в чувство — однако для этого мне следовало временно покинуть пределы данного измерения.
Но перед этим нужно решить одно важное дело…
Я щёлкнул пальцами и превратился в обыкновенную Ямато.
СТРАЖ и все прочие формы были не более чем проявлениями серого тумана. Они были подвластны мне настолько же, насколько подвластно моё собственное воображение… В ограниченных пределах, разумеется, ибо меня всё ещё сдерживали материальные границы этого мира.