Я заглушила истеричное хихиканье Эдмуса увесистой, насколько могла, плюхой. Шут обиделся и подался куда-то в кусты обедать.
Тано и правда выглядел так, что его можно было принять в менестрели, жрецы, на крайний случай – в похоронные агенты, но вот на стражника не тянул катастрофически. Но не обижать же парня.
− И значит, ты странствовал? – продолжала допытываться Виола.
− Да, много, − он опять заулыбался. – Всю жизнь!
− По этой стране?
− И по другим тоже.
− А есть что-нибудь… − тут они с Йехаром обменялись тревожными взглядами: − Может быть, есть что-нибудь необычное? Может, войны? Появление каких-нибудь чудовищ?
− Зачем нам чудовища? – серьезно удивился парень, которого мы пытались спасти от монстрической коняжки. – Нет… и нет войн… нет моров…
Он с полминуты сидел молча, а потом тихо заметил:
− Люди не умирают сейчас.
− В каком смысле? – удивилась я. – То есть, умирают мало?
− Нет. Не умирают совсем.
− Откуда ты знаешь?
− Я видел, − он опять окунулся куда-то в себя и заговорил медленно и грустно: − души неприкаянных ищут пути к вратам Эйда, витают вокруг тел, но нет проводников… и, когда они приходят, – врата встречают их закрытыми, и жалобы их не слышит никто, боги ушли. Ушли боги, и пуст Олима, и они на земле вкушают пищу смертных.
Он забросил в рот маслину, глядя в огонь, и тут как будто очнулся.
− О чем ты сейчас говорил? – переспросил подобравшийся Йехар. Тано развел руками с печальной улыбкой:
− Это то немногое, что удалось мне узнать от наших пифий, наших оракулов. Все сейчас твердят одно и то же: что боги спустились с небес и ходят среди смертных, что некому больше заправлять жизнью.
− Что это им так вздумалось, − удивилась Виола.
− Да просто отдохнуть решили, − язвительно донеслось из кустов. – Тысячелетняя усталость…
− Боги устают, − печально согласился Тано. – Им есть, от чего. Думаю, тяжко смотреть на людской разврат и из года в год, например, каждый день зажигать солнце, как Гелий. Зажигать солнце, зная, что с надеждой на него смотрят лишь немногие, а для иных оно – лишь день новых забот.
Все невольно приуныли. На меня подобные рассуждения всегда действовали угнетающе.
− Невесело, − хмыкнул из кустов Эдмус. – А то бывает еще как у бога войны – устраивай себе резню с промежутками в год-два, разве ж это весело?
− Еще и хуже бывает, − рассудительно заметил Тано. – Но наши боги любили то, что создано ими, и… но мне ли судить. Ходит молва о том, что в пяти днях пути отсюда есть двое, которые знают об этом больше меня. Вы ведь тоже идете в Дельфию?
− Мы в Микею, − отозвался Йехар.
− Тогда вы немного сбились с пути, вам следовало бы держать на восток. Но вы могли бы поговорить с этими двоими. Это муж и жена, они год назад поселились в домике, стоящем неподалеку от деревни Харитос, что славится своим вином…
Эдмус мгновенно высунулся из кустов, изображая напряженное внимание. А я чуть было не поинтересовалась: а что, тут все названия деревень напоминают вывески трактиров?
− И если через день пути вы встретите лавку торговца по имени Герем – поговорите с ним, он укажет дорогу, − добавил Тано и неожиданно поднялся. – Наверное, я пойду.
− Один? – удивился Йехар. – А не лучше ли тебе пойти с нами? Кажется, так будет гораздо безопаснее.
− Вы очень заботливы, − расцвел готичный юноша, − и так добры ко мне… но мне нужно идти своей дорогой.
− Но ты мог бы нам помочь, − заметила Виола. – Ты же, видно, много чего об этой стране знаешь, а мы всегда тут будем чужаками. Сам ведь видишь, что дело у нас важное, так почему бы и нет?
− Да, − эхом отозвался Тано, − дело ваше важное, я знаю. Наверное, это даже самое важное дело... Я… я подумаю. Осторожнее будьте с Геремом. До свидания.
− Думаешь, оно состоится? – усомнилась я. Похоже, нам с этим парнем было в кардинально разных направлениях.
− Мы свидимся так или иначе, − спокойно ответил он, обернувшись. Оглядел нас еще и повторил нараспев и грустно: − Так или иначе свидимся…
И ушел, мистическим образом скрывшись между кустов в несколько секунд: только мелькнул еще пару раз черный обтрепанный плащ и – все. Ни шороха шагов, ничего.
Йехар смотрел ему вслед с тревогой.
− Похоже, он избрал себе путь в опасной близости от табуна пегасов, –заметил он, чуть вытягивая шею. – Как вы думаете, не подвергает ли он себя совершенно излишней опасности?
− А то как же, − согласилась Виола, дожевывая свой обед, – но у него, похоже, не все дома немного. Странный типаж, но я расстроюсь, если этот жеребец его…
− Ничего с ним не случится.
Эдмус наконец выбрался из кустов и сел. Выглядел он вполовину более серьезным, чем обычно.
− С жеребцом или с Тано?
− С Тано. С жеребцом не знаю, но надеюсь, что ему-то будет не по себе. Да и весь табун, небось, разбежится, если поймет…
− Что поймет?
Шут постучал когтистым пальцем по лбу:
− А вы что, не по…
У костерка присел Веслав – бледный и угрюмый. Веко дергалось сильнее прежнего.
− Ушел? – осведомился он.
− Угу, − ответили мы, все еще удивленно созерцая шута.
− Поговорили, стало быть?
− Поговорили, а что тут тако…
− Ничего, − с истерическими нотками в голосе выдал алхимик и вскочил: − Вы, господа лохоблонды, иначе и не назовешь, хоть поняли, с кем разговаривали?
Часть взглядов, доставшихся на долю Эдмуса, перепала и Веславу.
− Ну и с кем же мы, по-твоему, разговаривали, темный?
Но ответа мы опять не дождались. Вместо него прозвучал вопрос:
− Как он назвался?
− Тано, − ответила я. – Веслав, правда, заканчивай темнить. Понимаю, личность не совсем обычная, ну, говорит странно, но по-своему он вполне милый, если ты…
− Не убивайте меня своим идиотизмом! – зашипел алхимик так, что мы шарахнулись. – Эта ваша «милая личность» назвалась вам своим измененным именем, настоящее – Танатос, неужели никто не додумался?!
После короткого молчания Эдмус просительно поднял руку и крыло одновременно:
− А я про имя не понял, а кто он догадался, это считается? – осведомился он.
− Так что ж тогда вякал? – накинулась на него Виола.
− Так ведь мало вякал! А если бы он не был этим, как его Веслав назвал, – я и вякал бы больше…
− Это… − я пыталась справиться с дурнотой. – Он, значит… бог смерти?
− А до меня так сразу дошло! – похвастал Эдмус. − Весь в черном, и лицо такое все из себя грустное, да и лошак этот от него так шарахнулся, а потом уж, когда он заговорил о том, что его нигде не принимают и что меч он без надобности не расчехляет – ну, это уж…
− И ты молчал?!
Это мы рявкнули одновременно. Йехар при этом обращался к Веславу, я – к Эдмусу. Первым прозвучал ответ алхимика, и дал он его с ужасающе злорадным оскалом:
− А что говорить? У вас с ним завязалась такая милая беседа…
Виола покачала головой и проверила готовность арбалета. Шут тут же принял это на свой счет, потому что зачастил:
− А я что, что я, я создание маленькое, не мог же я кричать, что, мол, спасайтесь, это у вас бог смерти оливки ваши лопает, я вот залез в кусты, замаскировался, я же не знал, что вы не догадались, я думал, тут всякий догадается, а-а, все равно ты меня не убьешь, он же сам говорил, что люди здесь не умирают!
− Не умирают? – переспросил Веслав и опять уселся перед огнем. – Что еще говорил?
Рассказывал Йехар, ни у кого больше на это не достало сил. Что касается меня, то у меня в ушах звучали прощальные слова Тано: «Встретимся так или иначе».
Хорошенькое дело!
− Обещал помочь?
Йехар тяжело вздохнул и в поисках ободрения погладил рукоять меча.
− Темный, − сказал он. – Мы терпеливы, но терпение это имеет границы. Если ты еще раз повторишь нам, что мы…
− Да нет, я уже не о том – он правда обещал вам помощь?
− Он сказал, что подумает, − осторожно поправила я. Веслав присвистнул и повеселел.
− Ну, в таком случае эта ваша беседа с ним прошла отменно! Поверьте мне, что вы заручились союзником, который…