Компроне? Вот так-то. И я здесь ни при чём!
Излишне сообщать, что Белуша и Бесуша наотрез отказались влезать в овечьи шкуры.
Теперь подробнее о моих друзьях. Обычно Бесуша носил великолепно сшитый черный фрак и ослепительной белизны манишки. Перчатки и башмачки он тоже носил всегда белые. Белуша предпочитал платье лимонного оттенка, но иногда он являлся во фраке с искрой, брусничного оттенка, да ещё с фланелькой на шее.
Впрочем, и Бесуша не всегда был педантом в одежде. Однажды я его видела в штроксах и крохотных белых кроссовочках «addidas». Он стремительно вышагивал по новенькой брусчатке Арбата, смешно подпрыгивал, слегка прихрамывая на левую ногу, и был на этот раз без своего друга Белуши. Видно, его что-то очень заботило, потому что он даже не обернулся на мой зов. Впрочем, я окликнула его едва слышно…
Если бы не абсолютная уверенность в том, что Бесуша – исключительно интеллигентная личность, я бы подумала, что он просто «делает вид» … А именно так поступают дурно воспитанные люди, когда «сильно спешат».
По улицам города часто гуляют животные. Впрочем, гуляют они не только по городу, представьте себе, это всё ещё так.
Не думаете ли вы, что идут они куда-то исключительно по своим собачьим делам! Если ваши мысли таковы, вы совершенно заблуждаетесь.
Вот, к примеру, собака Буля. Все, кто живет на Арбате, знают её и охотно подтвердят мои слова, если, конечно, книга выйдет раньше, чем закончится собачий век.
Каждое утро, около восьми, Буля выходит из-за колонн Вахтанговского театра, мелко подрагивая круто втянутыми красно-пегими боками, и слегка подвиливает хвостом в сосредоточенном беге по Арбату, затем, на секунду призадумавшись у аппетитных витрин «Диеты», решительно сворачивает в Плотников переулок. И только раз она забрела в роскошный магазин! И тут же была изгнана оттуда со скандалом. У неё, видите ли, не было какой-то карточки… И никого не интересует, что она добывает свой хлеб совершенно самостоятельно!
В Плотниковом переулке она направляется к двери с надписью «Литфонд». Конечно, она умеет читать, можете не сомневаться. Ведь не идет же она в другую дверь, что рядом, с надписью «Отдел заказов». У входа в «Литфонд» ей приходится терпеливо ждать первого посетителя, потому что у неё слишком тонкие лапы, чтобы отворить массивную дверь. Затем она исчезает и, только богу известно, какие унижения она там терпит!
Или Малыш. Его тоже знают на Арбате. Пёс неотлучно следует за хозяином и часто беседует с ним. Конечно, на людях, и это понятно, говорит только человек, большой грузный мужчина в просторном сером пальто, а Малыш, сибирская лайка по отцовской линии, внимательно его слушает, как и положено благородному псу… Их дружбе можно позавидовать.
(К нашему всеобщему горю, Малыша недавно не стало, его удавили из-за меха.)
Но вернемся к Белуше и Бесуше. Знакомясь, Белуша с достоинством произносил – Вэ, имея в виду свою фамилию Вистар. Но, сами понимаете, зачем каждому встречному поперечному называть свою фамилию полностью? Впрочем, не назваться совсем было бы и вовсе невежливо.
Ну а Бесуша, знакомясь с дамами, галантно чмокал протянутую ручку, весьма эротично щекоча её длинными блестящими усами, и при этом произносил кротко и очень задушевно – Бес. Если вы – дама и когда-нибудь познакомитесь с этим проказником, обязательно обратите внимание, как артистично и томно он приопускает свои лиловые веки и мечтательно прижимает ушки, четко полукруглые и прозрачные на свет. Только не смейтесь очень громко, он этого не переносит.
Если же он заводил знакомство с представителями сильного пола, то вел себя намного сдержаннее, а чтобы точно, так ровно в половину. И представлялся куда как скромнее – Полубес. При этом энергично пожимал протянутую руку и глядел собеседнику прямо в глаза, совершенно не мигая.
С Белушей и Бесушей, когда они отправлялись гулять по ночному городу, приключались удивительные истории. Чаще всего друзья прогуливались по Плющихе или Кривоарбатскому и вели там неспешные беседы. Я их часто встречала в этих местах, но моё знакомство произошло с ними всё же в иных обстоятельствах.
Нагулявшись вдоволь, часам к пяти утра, они приходили на Арбат смотреть восход. Солнце, дорогие мои, восходит как раз над Арбатской площадью, а садится – за Смоленской.