Ладони Михаила ложатся на голову. Всё его существо, как молнией, пронизывает энергетический удар огромной силы.
Гигант озирается остекленевшими глазами. В них нет боли, нет эмоций. Он берёт тело Леночки на руки, как запе– ленованного ребёнка. Михаил прижимает её к своей груди и, озираясь жёстким взором, уходит в горный лес.
Остолбеневшие от ужасного зрелища, сторонние наблюдатели из остановившегося автобуса да машина марки BMW выпуска 1938 года остались на месте трагедии…
–
Леван! Леван! – Он услышал зов и мгновенно пришёл в себя. К нему бежал запыхавшийся Автандил:
–
Скорая приехала? – Не получил он ответа на свой вопрос. Лев слушал, как гудела, словно огромная зурна, вся горная гряда:
Тао чемо, беди ар гицериа.
Суло чемо, сатрпо чеми мтериа.*
Древние вершины седого Кавказа склонили свои гордые головы, кланяясь его юной седине.
Ужас потряс природу.
Холодный, стремительный ветер налетел на ущелье, и Вечный Интриган и Властелин Заблудших подхватил душу Тамар.
*Тао чемо, беди ар гицериа. Суло чемо, сатрпо чеми мтериа…» – «Бедолага, счастья нет в моей судьбе. А любимая – враг мне, моей душе…» (грузинский).
ЭПИЛОГ
РУКА ЛЮБВИ
Демон бережно опустил мастера на диван.
–
Прощайте, «классный мастер худа без добра», – то ли сказал, то ли подумал измученный писатель.
–
Вы рано написали этот роман. Люди пока ещё крови жаждут, а не свободы, любви и творчества. Прощайте.
Цинично, жестоко и вероломно предстал перед совестью мастера владыка Земного бытия, и она забилась в конвульсиях отторжения такой реальности.
Голова болела мучительно и паскудно. Глаза не желали смотреть на этот мир абсурда. Веки не открывались, берегли воспалённую психику Демиурга. Пульс глухим набатом бил в самом мозжечке. Голова налилась жаром. Горячий, предательски мягкий ком подкатил и застрял где-то между зевом и кадыком, отчего дыхание стало тоже тяжёлым и болезненным. Демиурга затрясло частой, постепенно усиливающейся дрожью. Амплитуда дрожи увеличивалась, тело пронзил озноб. Его закачало и, наконец, забило в конвульсиях отторжения этого болезненного воспаления чувств.
Ладонь Маргариты легла на мокрый и холодный затылок супруга. Маленькая, мягкая и нежная рука проползла от бедра к груди и там стала нежными волнами гасить озноб внутри его существа. Тепло и доброта прижались к его спине, проникая внутрь и создавая защитную оболочку. Судороги постепенно стихали. Скованный и воспаленный комок нервов и мышц умиротворённо расслабился и забылся в неге.
Демиург лежал на спине, и самопроизвольно открывшиеся веки представили взору картину белого потолка. Взгляд не блуждал, но и не упёрся в одну точку, поскольку точек на потолке не было. Взор охватывал весь потолок, не разглядывая каждый фрагмент в отдельности.
–
Как прекрасен этот мир, когда смотришь на него расфокусированным взором! Как великолепно созданное ИМ мироздание! Оно абсолютно, и в одной точке собрало и начало, и конец всего.
Внезапно поток мыслей прервался. Деми приподнялся,
рука привычным движением потянулась к карандашу и, впервые в его долгой жизни, на листе появился не афоризм или метафора, а зарифмованная мысль:
У Тебя нет начала И не будет конца.
Красотою звучала Твоя Пустота.
Красоте нет предела.
Пустота не пуста.
Лишь за Словом есть Дело,
До Творенья – Мечта.
Все связует края Аксиома Твоя.
Стихи пришли ниоткуда, легли на бумагу, и мысли продолжили свой поток так, будто и не прерывались. Деми опять в изнеможении опустился на диван:
–
В одной точке рождается свет каждого мира. В ней определены души всех творений. И она присутствует в каждой душе. Как же мала всего лишь одна эта точка! И как же она велика, если присутствует в каждой душе! Как велик ОН, если вдохнул в человека свою душу, сделав его сотворцом собственного творения! Мир, в котором находится душа человека, творится и преобразуется по воле полномочного посла Творца – этой человеческой души…
Демиург почувствовал, что взор его сузился: он стал всматриваться в определённую область белого пространства.