Пусть Филипп знает: ему не прорваться в эту крепость. И, следовательно, не завоевать Нормандию, усмехался Ричард.
И, улучив свободную минуту, ехал посмотреть, как продвигается строительство.
Не дожидаясь, пока замок будет достроен, Ричард назвал его Шато-Гайяр — Неприступная твердыня. И замок действительно был неприступен. Он дерзко смотрел в сторону Франции с высоты большого холма и словно призывал французов: «Ну-ка попробуйте захватить Нормандию! Попробуйте победить Ричарда Львиное Сердце!»
Ричард ужасно гордился толстенными стенами крепости, которые кое-где достигали двенадцати футов. Говорили, будто бы замок построен на французской крови. И чтобы придать достоверности этим зловещим слухам, Ричард однажды сбросил французских пленников со скалы на камни, лежавшие в основании замка.
Король обожал свое детище. Равного ему не было во всей Франции. Это было настоящее чудо света — неприступная твердыня, воздвигнутая вблизи нормандской границы. За время войны в Палестине Ричард успел набраться опыта по части строительства оборонительных сооружений и теперь воспользовался приобретенными знаниями.
Во Франции даже появилась новая поговорка: «Мощный, как Шато-Гайяр».
— В один прекрасный день я его захвачу! — грозился Филипп.
— Не захватишь, — усмехался Ричард. — Я его удержу, даже если он будет сделан из масла.
Через год после завершения строительства Ричард устроил грандиозный пир, на который позвал всех рыцарей и баронов.
— Полюбуйтесь на мое детище! Каков годовалый ребенок! — с великой гордостью хвастался король.
Его просто распирало от нахлынувших чувств. Он даже примирился с тем, что ему не удалось захватить Иерусалим! Зато он построил Шато-Гайяр!
Война с Филиппом не прекращалась и шла так успешно, что в конце концов Филипп вынужден был завести речь о мире.
Естественно, оба знали, что перемирие будет недолговечным, однако Ричард торжествовал победу, представляя себе унижение французского короля.
В письме, которое Филипп прислал Ричарду, говорилось: «Король Французский считает, что надежный мир может быть заключен только в случае его личной встречи с королем Ричардом».
Встречи! Господи, да они не виделись с тех самых пор, как корабль Филиппа отплыл от берегов Аккры. До чего же болезненный был у Филиппа вид! Тамошний климат явно не шел ему на пользу. Ричард вспоминал поредевшие волосы, бледное, осунувшееся лицо, выпадающие ногти Филиппа, сравнивал его с дерзким, самоуверенным юношей, каким тот был раньше, и тяжело вздыхал.
Интересно, а как сейчас он выглядит? Что с ним сделали годы? Пока он, Ричард, томился в заточении, Филипп вел роскошную жизнь во Франции.
Ричард был вынужден признать, что ему все же хочется увидеть Филиппа. Хочется, несмотря ни на что, вспомнить молодые годы, когда они столько друг для друга значили…
Решено! Они встретятся! И место встречи будет выбирать он, поскольку он теперь хозяин положения.
«Переговоры будут вестись на берегу Сены, — решил Ричард. — Пусть на заднем плане маячит Шато-Гайяр. Близко я французов к моему замку не подпущу, а издали пусть любуются. Пусть увидят мощные башни и бастионы! Пусть убедятся в непобедимости Ричарда Английского!» Сам же Ричард намеревался подплыть к условленному месту на лодке и переговариваться с Филиппом, не ступая на берег. Он не хотел подходить к французскому королю слишком близко. Нельзя, чтобы любовь снова перевесила ненависть. Они враги. Заклятые враги. Хотя когда-то их связывали узы любви, позабыть которую они, наверное, будут не в силах до конца своих дней…
Филипп подъехал верхом на лошади к берегу Сены. Ричард сидел в лодке.
— Давно мы с тобой не виделись, — дрогнувшим голосом сказал Филипп.
— Да. Помнится, когда мы расставались, ты был очень плох. Мы поклялись завоевать Иерусалим, но ты нарушил клятву и бежал во Францию.
— Для меня это был вопрос жизни и смерти.
— Но ты дал обет!
— Мое здоровье было подорвано.
— Но ты же поправился, Филипп.
— Ты тоже вполне здоров.
— Война, победоносная война — для меня лучшее лекарство.
— Нам с тобой на роду написано быть врагами, Ричард. Хотя я хотел бы быть твоим другом.
— Ты это и раньше говорил.
— Нет, правда… Помнишь…
— Не стоит предаваться пустым воспоминаниям, — не дав договорить, прервал его Ричард. — Давай приступим к делу. Ты воспользовался моим отсутствием и вступил в сговор с моими противниками. Я знаю, именно ты подкупил германского императора, чтобы он как можно дольше не выпускал меня из плена. Я этого не забыл и никогда не забуду. Ты мой враг на всю жизнь.