— Учти, милый друг, к твоему приезду на них уже могут развеваться наши флаги с золотыми лилиями.
— Ну что ж. Поживем — увидим.
— Значит, ты отказываешься ехать со мной?
— По-моему, ты хочешь выставить меня на посмешище. Чтобы люди говорили: «Полюбуйтесь на английского короля. Филипп Французский для него дороже невесты».
— Ну что ты, Ричард! Я просто жажду твоего общества. Мне все равно, что скажут о нас с тобой люди.
— А мне не все равно, и потому я говорю: «Нет». Если тебе не терпится уехать, поезжай один.
— Тогда до встречи в Аккре.
Ричард сдержанно кивнул.
Но Филипп никак не решался уйти. Он еще долго мялся, стоя на пороге. Потом, не выдержав, обнял Ричарда и заглянул ему в глаза.
— Может, все-таки передумаешь?
Ричард покачал головой. Филипп резко отвернулся и стремительно выбежал из комнаты.
Французский флот срочно готовился к отплытию.
И надо же было случиться такому совпадению, что именно в тот момент, когда Филипп отчаливал от сицилийского берега, в залив вошел корабль, на котором приплыли Беренгария и Альенор!
Ричард пришел встречать их. Альенор первой сошла на берег. Глаза ее сияли от счастья. Как красив ее сын! Его облик преисполнен благородства. Встречаясь с ним после разлуки, Альенор всякий раз восхищалась Ричардом так, словно видела его впервые. Она покосилась на Беренгарию. Девушка была явно смущена. Что ж, это неудивительно. Какая невеста не затрепещет при виде столь великолепного жениха?!
А как обходителен был с ними Ричард! Он почтительно поцеловал руку Беренгарии и нежно обнял мать.
Ричард привез дорогих гостей во дворец. Настроение у него немного поднялось. Беренгария и вправду могла считаться самой элегантной принцессой во всей Европе. Она была изысканно одета; распущенные волосы, прикрытые полупрозрачной мантильей, струились по плечам; длинное платье облегало стройную фигуру… Все встречающие были очарованы ее изяществом.
Джоанна при виде матери начисто забыла церемонии и бросилась к ней на шею.
— Детка моя! — задыхаясь от волнения, воскликнула Альенор.
— Как давно я вас не видела! — плача от счастья, приговаривала Джоанна. — Ах, матушка! Вы по-прежнему красивы… несмотря ни на что. Вы всегда будете красавицей.
— Ты тоже, моя дорогая. Да, на нашу долю выпало много горя, но теперь, слава Богу, мы снова вместе. Хотя и ненадолго.
— Вам нужно будет уехать, матушка?
— Боюсь, что да. И я хочу, чтобы после моего отъезда ты всегда была рядом с братом. Не оставляй его.
— Я готова служить вам и ему, чем смогу!
— Ричард был тебе хорошим братом.
— Да, да! Лучшего просто быть не может! — горячо воскликнула Джоанна.
Они с Беренгарией с первого взгляда прониклись взаимной симпатией. Беренгария готова была искренне полюбить всех членов новой семьи, а Джоанна выражала свою благодарность Ричарду тем, что старалась быть любезной с его невестой.
Альенор не могла на них нарадоваться. Все шло как по маслу.
Ей не терпелось поговорить с Ричардом, но она не хотела делать этого при свидетелях. Недолго думая, королева попросила Джоанну проводить Беренгарию в ее покои, добавив, что ей хочется остаться с сыном наедине.
Когда молодые женщины удалились, Альенор сказала:
— Ну наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки! Давно пора. Я страшно обеспокоена событиями, которые происходят в Англии.
Ричард устало поморщился. Королеву это раздосадовало, и она резко попеняла ему:
— Никогда не забывай о своем предназначении, Ричард. Ты король Англии.
— Я и не забываю.
— Твой долг призывает тебя на родину.
— О нет. Сейчас мой долг призывает меня в другие края, матушка. Я ведь торжественно поклялся освободить Иерусалим от неверных.
— Знаю, но, когда тебя короновали в Вестминстере, ты принес иную клятву. Англичане ропщут, недовольные правлением Лонгчемпа. Порой мне даже кажется, что мы совершили ошибку, позволив ему столь высоко вознестись.
— Лонгчемп умен, да и потом он правит не один, а вместе с Хью Пьюси Дургемским.
— Они не ладят между собой. Твой отец не доверял Лонгчемпу.
— Вот как? А я считаю его усердным и преданным слугой английской короны.
— Его не любят в народе, называют уродом. Ты прекрасно знаешь, как важно для правителя иметь внушительную внешность, а Лонгчемп хромой и безобразный. Я уж не говорю про его ужасные манеры. Чувствую, в Англии назревает мятеж, Ричард, и кому-то из нас — если не тебе, то мне — необходимо срочно туда вернуться.
— Почему бы не поехать вам, матушка? — охотно предложил Ричард. — Только вы своей твердой рукой сможете навести там порядок.