— Брат Ни, у меня к тебе есть небольшое дело, — напомнил о своём существовании Низший Бог Прыг Миг.
— Да?
— До меня дошли слухи, что Низший Бог Глянь Ка всё чаще стал появляться на улице Цинь, — сказал Прыг Миг. — Явно это не просто так. Я должен был вас предупредить.
— Глянь Ка? — переспросил я. — А ведь я даже не знаю, где у него находится точка Чо.
— Это вообще не проблема, — отмахнулся Прыг Миг. — Она у него находится за левым ухом, как раз под мочкой. Но вот то, что он здесь крутится… Это должно насторожить.
— А что должно насторожить? Вдруг у него здесь какая-нибудь либен фрау завелась? — кокетливо захихикала За Кинь.
— Лучше всё же быть осторожнее, — сказал Прыг Миг. — Если предупрежден о грядущем землетрясении, то успеешь выбежать на улицу.
Я создал мудру внимания и отправился по делам. На улице в эту пору было многолюдно — повозки, запряженные медведями, везли богатых купцов по домам. Автобусозавры тащили за собой двухэтажные повозки автобусов, где было битком набито люда победнее. Иногда на страусах проносились полицейские. Самые бедные люди шли пешком.
В воздухе раздавался запах жареных лепешек и вареного мяса. Деревянные и каменные постройки Мосгава смотрели на меня слепыми бельмами затянутых рисовой бумагой окон. То тут, то там раздавались громкие крики мальчишек-новостников — за медную монету у них можно было узнать последние новости. Город жил своей привычной жизнью. Город не обращал никакого внимания на одинокого монаха в оранжевом кимоно.
Мне это было на руку. Я шел с таким одухотворенным лицом, как будто у меня чесалась правая ягодица и я отчаянно мечтал её почесать.
В голову лезли слова Прыг Мига о Низшем Боге Глянь Ка. Его периодическое появление на улице Цинь вряд ли было связано с обычными прогулками под вечерним небом. Скорее всего это был повод задуматься о том, чтобы перенести штаб-квартиру для собраний клана «СНГ» куда-нибудь в более защищенное место.
Низший Бог Глянь Ка был весьма своеобразной личностью — поговаривают, что он обладал истинным взором и мог смотреть через любую стену и через любую преграду. Мне бы такую способность — я бы сейчас посмотрел вон на ту красивую девушку… Да-да, и ткань кимоно не была бы мне преградой.
Ой, как будто вы не хотели бы такую способность. Ну не надо так думать — любой человек хотел бы увидеть, чем занимается сосед за стеной. А вдруг он деньги считает? Или ещё чем занимается? Любопытство сгубило кошку, но оно же двигает вперед прогресс…
С такими мыслями я дошел до улицы Стального звона. Улицу так прозвали в честь древних кузнецов — когда они работали, то грохот стоял как на концерте рок-музыкантов. Это сейчас стены кузни закрывают звукопоглощающими тканями, а раньше об этом не задумывались, и многие кузнецы были глухими, как еловые шишки в безлунную ночь.
Вот и кузница, где трудились над моим мечом. Возле ступенек сидели два брата: Дзинь и Дзянь. Они щурились на послеполуденное солнце и важно почесывали поджарые животы. Оба брата чумазыми физиономиями походили на демонов, вылезших из жерла печи. Мускулистые, плечистые, испачканные золой с головы до пят. Только белые зубы сверкали ярче речного жемчуга, да белки глаз вторили им хулиганским светом.
— Здоровья и процветания вашему кузнечному делу! — воскликнул я, подходя ближе.
— О! Странный монах! — расплылся в улыбке Дзинь. — Пришел забирать своё барахло?
Или это был Дзянь? Не могу точно сказать — всегда их путаю.
— Как мой древний и бесценный меч? Он готов? — с поклоном спросил я.
— Да, забирай свой мусор. Ох, и пришлось же нам с ним повозиться — легче выковать новый меч. Я думаю, что наш труд достоин ещё трех золотых монет, — сказал Дзянь.
Или это был Дзинь?
— Бог Кодла добавит, братья, — смиренно ответил я. — И где же мой драгоценный меч, который надо было чуть-чуть почистить наждачной бумагой?
— Чуть-чуть? — вскинулся Дзянь… или Дзинь. — Да мы всю ночь на него угрохали! Надо бы добавить за работу…
— Торг тут неуместен, братья, — тут же прервал его я. — Мы договаривались на заплаченную сумму, так что будьте добры отдать мой меч. Вы же не будете грабить нищего монаха?
Дзинь и Дзянь переглянулись и дружно расхохотались.
— Конечно же не будем. Пойдем, нищий монах с золотыми монетами, мы отдадим тебе меч.
Внутри кузницы было дымно и пахло металлической стружкой. Один из братьев, я даже не буду пытаться угадать его имя, вытащил из-под стола длинный предмет, завернутый в рваную ткань. Когда же он развернул тряпьё, то в скудном свете запыленных ламп передо мной возник ничем не примечательный меч-цзянь.