— Что? — не понял Джориан.
— Вот эта штука.
— Ну… Хороший флорд, а что?
— Это не флорд, вот что. Это орриу, оружие шедайинской работы, вполне вероятно — самого Диоррана. Как ты смотришь на то, чтобы принять его в залог за леди Констанс и ее близких?
— А сколько он стоит?
— Как минимум сто тысяч.
Джориан взял оружие в руки, повертел его так и эдак, а потом вернул:
— Предпочитаю звонкую монету, — сказал он.
Картаго находилась в одном прыжке от большого перекрестка космических путей, сектора пространства с выходом в четыре обширные дискретные зоны. Такой сектор пространства требовал станции контроля, и Рива, когда начали обустраивать колонию на Картаго, купили у дома Адевайль списанный линейный корабль «Тэсса» — без ходовой части и вооружения, только с маневровыми двигателями. Из него сделали станцию «Тэсса», благо швартовочных узлов у линкора хватало, а вооружение и свое было недолго поставить.
Пока станция Тэсса была лишь перевалочным пунктом для грузов — она справлялась. Но с того момента, как Рива допустили рейдеров в пространство станции Тэсса и сделали эту базу еще и центром сортировки и перепродажи потока рабов — системы жизнеобеспечения начали давать сбой. Каждый день на станции находилось на пятьсот-тысячу человек больше, чем нужно, поэтому на рабочих палубах ощущалась постоянная нехватка свежего воздуха, а вода была почти предметом роскоши.
Рабов содержали в двух трюмах бывшего линкора, кое-как приспособленных для обитания людей. Здесь же они проходили процедуру ментального перепрограммирования или «промывки мозгов». Трюмы были разделены на четыре уровня каждый, на каждом уровне по шесть клеток, в каждой из которых размещалось от десяти до двадцати рабов.
Четырнадцать гемов Эктора Нейгала, четверка тэка и Дик оказались разделены между собой и разобраны по разным клеткам, потому что каждый из торговцев сортировал своих рабов на свой лад. Джориан обычно распределял их по родам и по специальностям, поэтому ячейка Аквилас угодила в одну клетку с оружейником Сетом, а сервы — в другую. Дика засунули в пустовавший «детский ящик» — выгороженный угол, дополнительно разбитый на два яруса, чтобы выиграть лишнюю площадь. Поскольку он предназначался для маленьких гемов, Дик не мог встать там в полный рост и только у самой решетки мог вытянуться лежа. Что он и сделал, едва с ним закончил медтех, и надсмотрщик, просунув руку сквозь решетку, снял с его головы обруч — рабский вариант наношлема.
Глухая ярость клокотала в нем. По вскользь оброненным репликам Нейгала он знал, что в плену его не ждет ничего хорошего, и заранее готовился к жестоким мучениям. Но ничего такого не было — были мелкие унижения, испытанные на протяжении последних… Дик потерял счет времени, но «Паломник» шел к Картаго двое суток, а сколько времени отделяло выход из дискретной зоны и эту станцию — он не знал. Трое суток, решил он в конце концов. Трое суток в жарком трюме, в этом гнусном шлеме, в страшной тесноте и в кошмарной обиде, которую он почувствовал только сейчас. Рабский обруч отключил эмоции, сознание фиксировало происходящее совершенно бесстрастно — только где-то глубоко внутри еще сохранялись остатки свободной воли. Сейчас, в памяти своей, Дик словно раздвоился. Один был свободен — но оглушен и парализован, заперт где-то в глубине разума — словно все еще в полуобмороке после этого кошмарного удара о стену. Он мог ужасаться тому, что происходило с ним-вторым, но был слишком слаб, чтобы помешать. А он-второй разом утратил все человеческое достоинство и превратился во что-то вроде ремонтного бота с голосовым управлением. Он по приказу ел, по приказу засыпал, даже опорожнялся по приказу, когда корабельный тэка приносил в трюм ведро. Он жил в грязи, исходил потом и все вокруг него тоже. Тогда ему было все равно, а сейчас все это обрушилось на него разом: начиная с того момента, как Джориан велел ему снять доспехи и раздеться, как он на пополз в трюм и получил пинок, и заканчивая тем, как безропотно он влез в эту клетку.
Он помнил все, что происходило под шлемом. Он видел своих друзей и гемов Нейгала, которым давал имена — и за все время дороги, которое делил с ними бок о бок в буквальном смысле, не перекинулся с ними ни словом. Как и они, был низведен до уровня скота. Нет, скотина под ярмом хотя бы стонет. Машины. Он ничего для них не сделал, не мог и попытаться.
Перед штурмом манора Дик душевно готовился к смерти, а если не повезет — к пыткам. Но то, что он пережил, казалось ему хуже и пыток, и смерти. Пусть бы убили тело, но освободили душу. Пусть бы тело мучили, но не трогали разум и волю.
— Я не хочу. Боже, не хочу! — прошептал он, переворачиваясь лицом вниз.
Полная неизвестность была как отсутствие кислорода. За леди Констанс он был более-менее спокоен, ей бы постарались не причинить вреда, и лорду Гусу тоже — но Джек? Ведь бандиты могли убить его просто нечаянно, забыв, какой он маленький, больной и слабый… Том и остальные — где-то здесь, ждут своей участи, Рэй наверняка погиб, а Бет…
Может быть, она уже умирает. Может быть, из нее уже вынимают ее память, заселяют ее тело чужим человеком… Дик не мог спокойно вынести даже мысли об этом — он застонал, прикусив губы.
Откуда-то издалека, с более глубоких ярусов трюма, донесся крик — какой-то прерывистый, словно кричащего то и дело хватали за глотку. Дик вскочил на колени и стукнулся головой о потолок. Что это было? Кто кричал?
Потом раздался другой голос — более тихий, низкий — с приказными интонациями. Слов разобрать Дик не мог. А после этого первый крик повторился.
И начался жуткий диалог, смысл которого был таинствен и страшен. Крики боли — разными голосами, через разные промежутки времени. И одним и тем же голосом отдаваемые команды. Это длилось часами, потому что Дик успел известись от голода и жажды — в последний раз он ел и пил на катере. А потом появилась команда — три гема-серва с большим пищевым контейнером — и пошла по ярусам, раздавая бустер и воду. Они ходили не меньше часа, и все это время страшный дуэт продолжался. Он закончился, когда команда раздатчиков добралась до яруса, на котором был заперт Дик.
— Что такое там, внизу? — спросил юноша, принимая сквозь решетку в ладонь кусок вареного бустера размером с кулак.
— Пить, — сказал гем, просовывая в клетку шланг с насадкой для питья в невесомости.
Дик впился липкими от жажды губами в насадку и сделал несколько глотков — а потом гем отпустил кнопку дозатора.
— Еще, — попросил Дик. Вода была теплой и отдавала химической гадостью — вода первого круга обработки, которую на кораблях использовали в технических целях. Но сейчас он был рад и такой. — Пожалуйста.
— Норма, — ответил раздатчик.
— Что там, внизу?
Раздатчики повернулись к его клетке боком и покатили тележку дальше.
— Эй, постойте! — Дик просунул руку между прутьями и успел схватить одного из них за плечо. — Скажите, где те гемы, которых привезли сегодня? Четверо тэка, семья Аквилас?
Серв высвободился и опасливо отбежал от его клетки. Послышался грохот шагов по железному пандусу. К ним спешил охранник-человек.
— Что у нас тут? — спросил он. — Кто возникает? А, это ты…
Он окинул брезгливым взглядом грязное белье Дика, немытое тело и свалявшиеся сосульками волосы — и сквозь зубы бросил:
— Заткнись и ешь. Будешь вякать — останешься без завтрака.
— Что там происходит? — спросил Дик, показывая вниз.
— Без завтрака, — охранник легонько стукнул по решетке дубинкой-шокером и Дик, получив током по пальцам, отдернул руку.
Охранник ушел. Дик разломил свою порцию бустера надвое. Предупрежден — вооружен. Он снял с себя майку, завернул бустер в нее и лег, положив сверток под голову. Кто знает, какие силы ему понадобятся и когда. Может быть, ему предстоит еще много таких однообразных дней в клетке, а может быть, его уже через час-другой вытащат отсюда и поволокут… куда-то. Наверное, туда, вниз, откуда слышатся крики и команды.